Марьяна проснулась от непонятного шума, будто камушки кто-то в окошко бросает.

Девушка замерла и прислушалась. С улицы донёсся до боли знакомый голос.

— Чего только спросонья не померещется. — недовольно пробормотала Марька и перевернулась на другой бок. Но поспать ей так и не удалось.

— Марьяна! Душа моя! Выгляни в окошко! — опять долетело до ее слуха.

«— Надо прекращать общаться с психами, а то сама потихоньку в такую же превращаюсь, уже голоса слышатся», — проворчала Марья, но все же слетела с кровати и буквально пулей поднялась на подоконник, правда тут же чуть не свалилась обратно от увиденного.

Во дворе её дома стоял Женька. Он покачивался в предрассветных сумерках и переминался с ноги на ногу, будто трудно было стоять ровно. Парень выглядел странно — каким-то помятым, растерянным, но необычно оживлённым одновременно. Всегда холодные ледянисто-голубые глаза горели нездоровым блеском, по бледному лицу разошёлся лихорадочный румянец, чёрные, обычно приглаженные волосы теперь были растрёпанными, да и, вообще, педант-Евгений был совсем на себя не похож. Всегда выглаженная рубашка выглядела мятой и местами высунулась из-за пояса, брюки порваны, сам парень глупо улыбается и с умилением глазеет на высунувшуюся в форточку Марьку.

— Марья, свет очей моих, выйди на мгновение, стань у окна, затми луну соседством, она и так уже от зависти больна, что ты её затмила белизной [1] — голосил молодой человек.

— Жека, совсем с дуба рухнул? — возмутилась Марьяша, демонстративно крутя пальцем у виска. — Какая луна, какая белизна, книжек, что ли на ночь обчитался? Вот только не говори, что ты через забор перелез, сломанной ограды я тебе в жизни не прощу!

— Да починю я твой забор! — махнул рукой Евгений.

— Ага, как раз ты-то и починишь! Ручонки не из того места растут, — возмутилась девушка, всё ещё пытаясь понять, что происходит. — Что ты, вообще, здесь делаешь? Чеши домой, дождь начинается!

— Марьяна, жизнь моя, я к тебе готов идти хоть на край света! Преодолею любые преграды, лишь бы, наконец, признаться в своих чувствах! — Евгений подошёл поближе, встал у самой стены дома под окном так, что Марьяша при желании могла легко высунуть в форточку руку и прикоснуться к лицу парня. — Марька, любовь моя, ты царишь в моём сердце с самого момента нашей встречи.

— Жека, да ты в дрова! — догадалась Марьяна, унюхав неслабый запах алкогольных паров. — Что такое, бухнул для смелости, чтобы Веронике в чувствах признаться, но заблудился и ко мне зарулил?

— Да, милая, я пьян! — Женька только развёл руками. — Как бы ещё я набрался смелости и открылся тебе? Ты же такая холодная!