— Ничего, — невинно ответил тот и подошел ближе.

— Даже не думай…

— Кажется, есть какой-то обычай… Кто-то кого-то должен на руки взять и пронести через порог.

— Ты с ума сошел? Тебе нельзя тяжести поднимать!

— Почему мне-то? — Тимур притворно округлил глаза и подошел вплотную, вдыхая нежный аромат ее кожи.

— Действительно.

Больше не говоря ни слова, поднял ее на руки и шагнул в дом. Ира прильнула к нему и обвила шею руками. Она чувствовала, как он напряжен, и знала причину, от этого трепетные мурашки забегали по коже.

— Отпускай, — выдохнула на ухо, сумев справиться со своими эмоциями.

— Не хочу, — прошептал он и втянул ее мочку в рот. Наконец они остались одни: никаких запретов, никаких преград.

— Не сейчас… Ну, пожалуйста, — взмолилась Ирина, начиная сдавать свои позиции, прекрасно понимала, что не устоит перед его напором.

— Вот она, супружеская жизнь, — пожаловался Громов и опустил ее на пол. — Только расписались, а я уже без секса.

Романова рассмеялась, оценив его шутку, и отправилась осматривать владения.

Тульская область

Огонь мерно потрескивал в камине, освещая пространство вокруг мягким теплым светом. Множество горящих свечей, расставленных по периметру комнаты, добавляли обстановки романтичности. Громов поправил дрова, выпустив на волю ворох красных искр, налил шампанское в два фужера и оставил их на столике в ожидании Ирины.

Весь день, как они и хотели, провели вместе: много гуляли, любуясь красотой природы; готовили ужин, точнее, Ира готовила, а Тим всеми силами мешал ей это делать; отдыхали на берегу озера, наблюдая за причудливой формой облаков. Они были поглощены друг другом и совершенно не интересовались тем, что происходит за границами их мира.

Услышав шаги наверху, Тимур обернулся к лестнице и потерял дар речи.

Романова осторожно спускалась по ступеням, тонкий шелк пеньюара, призванного не скрывать женские прелести, а будоражить мужское воображение, легким дождем струился по телу. Изящное кружево игриво просвечивалось сквозь прозрачную ткань и мешало разглядеть подробности, а чулки и туфли на высоком каблуке дополняли картину.

Он смотрел на бесконечно длинные ноги и ощущал, как голова кружится от смеси возбуждения и восхищения. Дерзкая, соблазнительная и опасная искусительница — эта Ира не имела ничего общего с невинной овечкой, что он узнал несколько месяцев назад. Но Громов даже не мог подумать, что именно он сделал ее такой, увидел скрытую сущность, разбудил в ней настоящую женщину.