– С твоей сестрой творится что-то непонятное, Аугусто. Отец попробовал уговорить Вагнера отложить свадьбу, но он не захотел. Правда, он, кажется, относится к твоей сестре с нежностью, он набрался терпения… Но её надо показать врачу. Она не желает меня слушать. Я просто не знаю, что делать. Помоги.
– Мы что-нибудь придумаем, мама. Сейчас она немного не в себе, но это пройдёт. Мы постараемся, чтобы это прошло… Пусть они сначала съездят в свадебное путешествие, насладятся медовым месяцем. Может, всё и обойдётся… А может, и нет, как у меня.
– Что у тебя случилось, сынок?
– Всё кончено, мама. Всё кончено.
– Значит, ты снова будешь жить с нами, да? Какое счастье!
– Нет, не буду, мама… Я вас очень люблю, но я должен иметь свой угол. Если понадобится, вы сможете сразу позвать меня.
– Я понимаю, сынок, понимаю. Несмотря на всё то, что с тобой было, мне кажется, что ты сильнее и умнее каждого из нас. – Лаис говорила торопливо, поглядывая в сторону молодых, которые прощались с гостями. Они спешили на самолёт.
– Насчёт этого я не уверен. Вы с отцом дороги мне. Недавно он встретился со мной, чтобы поговорить; только он тоже был немного не в себе…
– Я понимаю… Семья гибнет, Аугусто.
– Я это чувствую, мама. Но дело в том, что я раздавлен сам и не знаю, смогу ли я вам помочь.
– Если не ты, так кто же? Помоги нам. Давай, как только кончится эта странная свадьба, поговорим все вместе. Мы подумаем, как найти выход из тупика.
– Я хочу, чтобы вы с папой остались вместе. Но если это невозможно, разойдитесь по-хорошему. Не приносите зла друг другу. Его и так слишком много в мире.
– Милый, как ты изменился! – горестно воскликнула Лаис. – Ты ведь…
Но досказать не дала Венансия.
– Лаис, молодые прощаются. Им пора в аэропорт.
Лаис поспешила к дочери.
– Ты не забыла взять перчатки? В Париже сейчас холодно, – сказала она нелепое, чтобы скрыть горе и растерянность.
– Они мне не понадобятся, мама.
– Но в Париже сейчас действительно холодно.
– Терпеть не могу холод. Лучше бы там было сорок градусов жары, как здесь. – Изабела захохотала.