– Мы уже говорили об этом, – напомнил Адриан.
Томас остановился и застыл. Медленно поднял ледяные глаза.
– Правильно. И ты помнишь, что я тогда сказал. Хотя бы один шаг не туда – и я покончу с ней. Ты
Доберман стиснул зубы от злости.
– Я убью ее. И я сниму все деньги с твоих карт. Куда ты пойдешь? Где без меня окажешься?
Пусть и давалось это по-настоящему трудно, но Адриан сохранял твердый тон и уверенность.
– Опоздал, папуля. Я уже снял все деньги и перевел их на новую карту. Она даже не на мое имя. У меня все подготовлено. И
– Почему же? – с наигранной любезностью спросил отец, перебарывая ярость.
– Ее охраняют.
Томас медленно встал, плотно сжав губы. Но Адриан заметил, что у отца задрожали пальцы. В одну секунду он схватил графин с коньяком и метнул в сына. Тот ловко увернулся. Графин влетел в стену и разбился.
– Охраняют?! Ее охраняют?! – взревел Томас. Он сжал кулаки и с размаху долбанул по столу; бумаги разлетелись в стороны. – От меня никого в Австралии не спрячешь! Я
Вот оно! Томас разревелся подобно старому вулкану, обливаясь яростью как кипящей лавой. Его терпение с треском лопнуло, как и тот графин. Адриан отшатнулся, не прерывая зрительного контакта, и медленно стал отступать к двери. Отец пришел в бешенство, выпуская всю злость, жестокость и бесчеловечность. Клейн ожидал, что Томас будет рвать и метать, рычать и угрожать. Озвереет от новости о том, что его единственный сын, точная копия, буквально отказывается от отца.
– Ты жалкая наивная дрянь… – прошипел он. – Что ты можешь без меня? Думаешь, что выживешь в стране без моей помощи? Или надеешься, что я позволю тебе сбежать? Я лучше убью тебя, чем отпущу… Паршивец неблагодарный.
– Какой ты заботливый, папуля! – горько ухмыльнулся Адриан. – Отцовская любовь во плоти!
Томаса передернуло от фамильярности Адриана.