— Выходит, нет забора — лучше улицу видать, — невесело улыбнулся Халмурадов.

Потом, повернувшись к Зое Кузьминичне:

— Вы и сами во многом виноваты. Разве можно оставлять такого мошенника без присмотра?

— А кто же знал, что он мошенник? Послушать ого, так во всём колхоз виноват: и землю плохую выделил, и воды не давал…

— А вы думаете, он вам прямо скажет: ворую, мол, я, люди добрые… Ну, ладно. Так что же вы намерены теперь делать? — поинтересовался Ахмаджан-ака.

— Не знаю. Вот вернусь в город, там и решим с Газимбеком Расуловичем, как быть. Может быть, ему удастся где-нибудь машину достать.

— Ну что ж, желаю удачи. Мы бы и сами вам от всей души помогли, но в колхозе всего две разбитых машины и те круглые сутки заняты. На ходу, как говорится, и ремонтируем их. Так что не обессудьте. А мы поставим обо всём в известность участкового милиционера. Поможем распутать этот подозрительный клубок.

— Вы у нашего директора, кажется, верёвки просили? — вспомнила вдруг Зоя Кузьминична.

— Да, просил.

— Можете приехать и забрать.

— Ой, спасибо! Завтра же пошлю людей.

И тут вмешалась в разговор всё время молчавшая Мухаббат:

— А сегодня никак нельзя, Ахмаджан-ака?

— А к чему такая спешка?

— Очень уж верёвки нужны. Тем, кто хлопок возит, без них как без рук. С утра арбакеши на чём свет ругаются. Канары нечем увязывать. Еле удаётся отправить их.

— Ну, если так… Соловейчик, доченька, узнай, пожалуйста, как там с машиной Сабира? Он за жмыхом ездил. Если вернулся, то надо его отправить за верёвками.

— Хорошо, раис-ака.

Мухаббат с готовностью вскочила с места, сделала несколько шагов к двери и остановилась.

— Что, у тебя ко мне есть ещё что-нибудь? — спросил председатель.

— Я вот что подумала, раис-ака. Если уж мы решили отправлять в город машину, то не стоит, наверное, гонять её туда порожняком. Какая-никакая, а помощь. Хоть одну машину их овощами можно было бы загрузить. Как вы считаете?