Я киваю и смотрю на письмо. Грегорстоун. Какая-то крутая школа в горах Шотландии. Я борюсь с желанием вытащить письмо и перечитать начало:
Дорогая мисс Амелия Квинт! С радостью сообщаем, что Вы приняты в Грегорстоун.
Это письмо я ношу в сумке уже месяц. Даже папе еще не сказала. Я пока и Джуд не собиралась говорить, но она сама его заметила, когда искала помаду.
– Так и почему ты все еще не согласилась? – удивляется она.
Я пожимаю плечами и засовываю письмо обратно в передний карман потрепанной холщовой сумки, которую почти не выпускаю из рук. Легкий ветер слегка раскачивает палатку и доносит запах летней техасской ночи – свежескошенной травы и аромата мяса на гриле.
– Милли, ты об этой школе твердишь уже целый год, – не унимается Джуд и толкает меня свободной рукой, – а теперь тебя зовут, и ты не едешь?
Я снова пожимаю плечами, вздыхаю и тереблю волосы.
– Это кошмарно дорого, – объясняю я. И это правда. – Придется запрашивать финансовую помощь. И далеко. – И это тоже правда, хотя в прошлом году меня это не останавливало. Грегорстоун находится в Шотландии, в окружении гор и озер. А еще, что важно для фанатки геологии, – там куча образцов разнообразнейших горных пород.
Но в прошлом году дела с Джуд обстояли иначе.
Мы дружим с девяти лет, а влюбилась я в нее в тринадцать. Я тогда осознала, что чувствую к ней то же, что и к Лэнсу Макгенри из бойз-бэнда «Дети лета». Сейчас даже признаться стыдно, а тогда от них все тащились.
И шансов на взаимность Джуд у меня было столько же, сколько и у моего пламенного чувства к музыканту с густой шевелюрой.
По крайней мере, я так думала.
Но теперь она подбирается ближе ко мне, на спальный мешок с маргаритками. Он у нее с пятого класса – в отличие от меня, ночевать в палатке она не очень любит.
Она проводит пальцами по моей руке, ногтями слегка царапая кожу, которая тут же покрывается мурашками. У меня перехватывает дыхание. Ее ногти покрашены в разные оттенки сиреневого: ноготь большого пальца – нежный лавандовый, а мизинца – темно-фиолетовый, почти черный. И кажется, что этой летней ночью в палатке мы одни на всем белом свете.
– Ты же не из-за меня отказываешься, правда? – спрашивает она.
От ее вопроса у меня екнуло сердце. То… то, что происходит между мной и Джуд, вспыхнуло в начале лета, но я до сих пор никак не привыкну. Когда я с ней, то чувствую себя как на американских горках – сердце выпрыгивает из груди, крутит живот.