Нет, я постоянно помнила, что завтра нужно обязательно браться то ли за побелку, то ли за покраску, потому что — сколько же можно жить на вокзале… Но на следующий день оказывалось, что вчерашний борщ съеден вчера, и нужно было опять варить суп и жарить картошку, попутно зашивая кому-то очередную пару носков, а голые стены уже как-то примелькались и совсем не резали глаз… Поэтому — ну уж завтра, пожалуй, обязательно нужно браться за ремонт, а сейчас есть дела более неотложные… И совесть не мучает, завтра-то я возьмусь, наконец, за это дело…

Правда, от неожиданных звонков в дверь я все-таки вздрагивала, прекрасно представляя, какое впечатление способен произвести наш караван-сарай на человека неподготовленного. Поэтому, пренебрегая правилами вежливости, предписывающими вначале пригласить человека в квартиру, а потом интересоваться, что ему от тебя понадобилось (хотя, извините, какие правила в нашей теперешней жизни, когда и к двери-то подойти опасно?! Но мы росли во времена иные, и этикет впечатан был в нас намертво), так вот, напрочь пренебрегая всяческим этикетом, я теперь бочком сквозь полуприоткрытую дверь протискивалась на лестничную площадку, а дверь тут же старательно прикрывала: ну — сарай, ну — караван, и нечего глазами шарить, может, мне так нравится. И вообще, это я тут живу!

Итак, я, как всегда, торчала на кухне, пытаясь побыстрее разделаться с разваливающимися котлетами, когда в дверь робко постучали. Окинув себя критическим взглядом (волосы всклокоченные — жарко, халат старый затрапезный — зато уютный и любимый, руки в фарше, тапочки домашние, а значит — стоптанные, макияж — как у Бабы Яги после продолжительного гриппа — ну и ладно, кому какое дело теперь до моего внешнего вида!), я пошла открывать.

— Извините, я звонка не нашел. Можно, я войду? — и в дверь протиснулся абсолютно ни с какой стороны не знакомый мне молодой человек. — Здравствуйте, я — Вениамин. Ну, так с чего мы начнем?

Держать паузу эффектно в театре, в жизни это напрягает. Я, например, не умела этого делать никогда. Всегда во всех неловких ситуациях сдаваясь первой, начинала нести любую чушь, лишь бы не молчать.

Сейчас же я на некоторое время потеряла дар речи, причем — совершенно непроизвольно.

Молодой человек взирал на меня и абсолютно спокойно ждал, пока я отомру.

— Вы — кто?

— Меня зовут — Вениамин. — Вот ведь, не понимает с первого раза.

Не понимаю. Видимо, сообразил: что-то не так, потому что добавил:

— Вам же Людмила Николаевна обо мне говорила?

Уже легче, есть общая знакомая. Сейчас разберемся.