– Спасибо, – подмигивает ему она. – Выручил.

– Обращайся… – ленивая ухмылка, переводит взгляд на Олега. – Аронов, с тебя сауна.

– Не вопрос.

Вецкий вывез нам ситуацию с монтажом декораций в зале. Оперативно и без косяков.

Костик завис с телефоном.

На коленях у Ожникова моя Ленка. Просто стебутся… Но её пальчики скользят по его затылку, и ему в кайф. Ленка не отводит провокационного взгляда от Аронова.

И в какой-то момент он останавливает свой на её глазах. Критично осматривает их с Чеширским. Олег не любит, когда кто-то из девчонок тусуется с нами. Крис говорила, что поначалу было несколько неприятных историй...

– А ты такой холодный… – улыбается ему Ленка, напевая. – Как айсберг в океане…

Начинаю тихо посмеиваться.

– Малютка, ну чего он такой сердитый? Развесели его!

– Это вряд ли, – переводит на меня тяжёлый взгляд.

И вслед за ним остальные тоже.

Это вызов, мой огнедышащий!

Подсаживаюсь к нему ближе, обнимаю за шею, впечатываюсь губами в ухо.

– Привет… Помнишь, была такая песня… – напеваю ему. – «Ведь я институтка, я дочь камергера, я чёрная моль, я летучая мышь...»

– Мхм… помню…

– Когда я была совсем маленькая, года четыре, может… я увидела по телеку этот фильм, и меня заела эта фраза. Её смысл я, естественно, не понимала. Слово «институтка» почему-то трансформировалось в «проститутку». Я услышала его однажды и хорошо запомнила! Потому, что оно вызывало яркий и необычный спектр эмоций у взрослых, такой… скабрезненький стыд и возмущение! Я экспериментировала тогда с вызыванием различный эмоций у взрослых и взяла его на вооружение как инструмент. Так вот… просто представь себе… Когда родители уходили на работу, и я оставалась одна… я надевала мамины туфли на каблуках, вышлёпывала в них к нам в общий двор и громко пела: «А я проститутка, я дочь камергера!!» – выразительно пою ему своей детской интонацией.

Его лицо застывает и, не сдержавшись, он прыскает от смеха, закрывая его руками.

– Туманова… – с мучительным стоном. – Молчи!

Мы встречаемся взглядами и тихо угораем.