Направляюсь в гостиную и, услышав голос Динки, застываю в дверном проеме. Картинка сидит на полу, прижимая к уху телефон. Она не видит меня в упор, а я глотаю противный ком, подкатывающий к горлу. У любимой девочки на щеке застыла слеза и мне это не кажется.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

– Я простила тебя. Давно, – произносит дрожащим голосом.

Хмурюсь, сжимая пальцы в кулаки. Теперь все понятно: розы, слезы и отрешенный взгляд.

– Чувствовала. Ты же знаешь, – говорит Дина и моё сердце пропускает мощный удар, но я по-прежнему ничего не говорю. – Не звони мне больше, ладно? Так будет лучше для всех.

Дина замолкает, а я вижу, как дрожат ее губы, как трясутся руки. Почему она с ним говорит? После всего… Почему?

И тут меня прошибает, будто двести двадцать по оголенным проводам. В голове всплывает последний разговор с Давидом и на душе становится гадко. А он был прав – Дина никогда не была моей. Она всегда наша. Вчера. Сейчас… Ведь после всего, что он сделал, Дина смогла простить! Как? Как такое можно простить, если только не дорогому и любимому человеку.

Заметив меня, Дина кладет трубку и спешит подняться на ноги. Я, сделав вид, что все хорошо, улыбаюсь и шагаю ей навстречу.

Обняв за талию, я поднимаю Динку на руки и, смотря на нее снизу вверх, говорю:

– С днем рождения, любимая девочка.

В ее голубых глазах появляется блеск. Улыбнувшись, Динка обвивает мою шею обеими руками и нежно целует в губы.

– Спасибо, любимый, – отзывается картинка. – Ты сегодня рано приехал.

– Угу, – киваю. – Все ради тебя. А дети где?

– В своих комнатах, – отвечает Динка, а я выгибаю бровь, удивляясь. – Назим и Ляйсан полакомились тортом, – улыбается, – ну в общем, все, как всегда.

– Понятно.

Я опускаю Динку на пол и, взяв за руку, заглядываю в ее глаза.

– Я видел букет роз на кухне, – захожу издалека.

– Курьер доставил час назад.

– От кого?

– Что?