Я сглатываю и снова киваю.

— Ты заставишь меня кончить, да?

От его грязных разговоров мурашки бегут по животу. Речь идет о нем, но это не имеет большого значения.

Вместо того чтобы ответить ему словами, я открываю рот.

Все еще сжимая основание руками, я беру его так глубоко, как могу, и сосу, как он всегда мне говорил.

Эйдену нравится жесткое и грубое обращение, даже минет.

Его пальцы запутываются в моих волосах, и он снимает резинку, позволяя светлым прядям каскадом рассыпаться по плечам.

Из его горла вырывается стон, мужской звук эхом разносится по округе.

Мое сердцебиение учащается при мысли, что кто-то нас услышит или увидит.

Я ускоряюсь, мои движения неистовые и несколько беспорядочные.

— Блядь, милая. — он хмыкает. — Твой рот мой. Только мой.

Я киваю, облизывая и поглощая его. У меня болит челюсть и колени от того, что я стою на коленях на твердом асфальте, но я не останавливаюсь.

Я не могу, даже если бы захотела.

Эйден позволяет мне контролировать движения впервые за... когда-либо.

Он покачивает бедрами и хватает меня за волосы, но не толкается мне в горло и не трахает мой рот.

Он позволяет мне ублажать его так, как я считаю нужным.

— У тебя хорошо получается, милая.

Он одобрительно хмыкает.

Я продолжаю быстро двигаться.

Он уже близко.