Не знаю, твёрд ли он из-за нашей битвы, или из-за обещания, что заставит меня кричать.

Или и то, и другое.

Он болен. Абсолютно, совершенно болен.

Очевидно, я тоже, потому что моя сердцевина скользкая от возбуждения.

— Ты мудак.

Его горячее дыхание щекочет мочку моего уха, когда он прикусывает ее.

— Не соблазняй меня трахнуть тебя, милая.

Я задыхаюсь, а затем напрягаюсь, когда его пальцы раздвигают мои ягодицы.

Что... он делает?

Он прижимает мозолистый большой палец к моему заднему входу.

— Хм, мне это кажется девственным.

— Эйден... прекрати.

— Не переживай, я не стану трахать тебя здесь... пока. — он нажимает кончиком большого пальца, и я напрягаюсь. — Но когда придет время, ты позволишь мне, не так ли? — он не может вести разговор о том, чтобы трахнуть меня в задницу, когда я даже не знаю, каково это заниматься настоящим сексом. — Или ты бы предпочла, чтобы я тоже завладел этим?

Он проводит своей эрекцией вверх и вниз по моим скользким складкам, дразня мою другую дырочку.

Боже..

Почему это кажется таким... приятным?

Не только его прикосновения, но и все его присутствие у меня за спиной. То, как он прикасается ко мне, кажется, будто он знал мое тело десятилетиями.

Как будто он владел моим телом десятилетиями.

В его абсолютной уверенности есть что-то такое, что превращает меня в простую марионетку в его руках.