— Николь меняла машины?
— Ох, эта. — Сара отряхивает пыль с моей формы, пока я в оцепенении смотрю, куда исчезла машина. — Она старая, всегда стоит в гараже. Мисс Николь хотела внести некоторые изменения в авто, поэтому временно пользуется этой. Эта машина уже много лет не выезжала из гаража, и я удивлена, что она все еще в рабочем состоянии.
Папа, должно быть, приезжал на ней, когда навещал нас. Вот почему машина показалась мне знакомой.
— Что-то не так? — спрашивает Сара.
Я качаю головой, хотя ощущаю, что
На автопилоте я выхожу на улицу. Я продолжаю смотреть на свою лодыжку, будто эта окровавленная рука вновь заключит меня в свою лапы.
Это не реально. Этого не может быть.
Но папа говорил, что был кто-то еще. Вспомню ли я их сейчас? Не в этом ли причина окровавленной руки?
Я должна поговорить с доктором.
Поскольку мне восемнадцать, я не нуждаюсь в разрешение отца.
Волна грусти захлестывает меня, когда я бросаю последний взгляд на дом и папину машину, ожидающую снаружи.
Вчера он не поехал прямо домой. Он отвез меня к врачу на следующее утро после таблетки и противозачаточного укола. Я пыталась сказать ему, что использовала защиту, но у меня словно язык заплетался.
В тот момент мне было стыдно больше, чем когда он вошел, увидев меня в объятиях Леви.
По дороге домой он не сказал ни слова.
В первую ночь после смерти мамы папа не пришел пожелать мне спокойной ночи. Я ждала, ждала и ждала, но он так и не появился.
Я была слишком труслива, чтобы пойти и извиниться, потому что, если он откажется от меня на этот раз, не знаю, смогу ли я снова собрать себя воедино.
Машина Дэна останавливается рядом с машиной Николь.
Он упирается предплечьем в капот ее машины, а всем телом прислоняется к ее окну.
Его плечи необычно напряжены, когда он говорит в быстром темпе. Я слишком далеко, чтобы расслышать его слова. Николь смотрит на него дикими глазами и приоткрытыми губами.