Черт как же больно, во мне борется два начала.

И одно из них говорит, просто пропади вместе с ней от всех, сотри внутренние голоса сомнений, уничтожь последние звуки, и никакого мира не нужно за пределами ее рук, где мы будем честны и верны, чтобы на чаше ее внутренних весов она всегда выбирала меня, всегда, снова и снова. Есть ли у меня гарантии что он не заберет ее снова? И точно знаю, что нет.

Ведь меня сейчас именно ломает рядом с Диной, я чувствую себя слабым, соглашаясь на меньшее, на второстепенные роли. Это ли не предательство самого себя?

Наваливается просто дикая усталость. Встаю, стараюсь не разбудить Дину. Не понимаю, как нахожу одежду, действую на голых инстинктах, потому что обнулен и больше ни на что не способен…потому что больше не хочу анализировать, понимать, слышать, потому что боюсь понять, что оказался между другими жизнями, где мне нет места.

Самое страшное это ощущение пустоты. Теперь я знаю, что я один в своих руинах опускаюсь на самое дно своей души, где понимаю, что все живое во мне умерло, что мне никто по настоящему не был нужен, и меня никто по настоящему не любил.

Глава 39

Глава 39

Андрей

— Матери позвонил? — пока сын еще сонный умывается в ванной, иду следом, сразу напоминая, чтобы позвонил Дине уточнил, что не будет на связи пол дня точно, потому что мы собираемся поехать на базу отдыха покататься на квадроциклах в ближайшее Подмосковье.

Связи не будет долго, мало ли, пусть напомнит.

А то у меня складывается впечатление что у его мамаши в последнее время что-то с мозгами, вроде что-то осуждаем, потом переспрашивает в конце и голос будто на тот свет собралась. Приходится часто напрягать слух, чтобы услышать, что Дина шепчет. Гормоны наверное, идет перестройка организма.

— Пап, позвоню, еще рано, — собирается сын, конечно, долго. Я его понимаю, он не выспался. Мы «рубились» в приставку до двух ночи. Я выиграл, потому что, наконец-то, понял там все фишки.

Почти привык, что пацан делает все не спешно. Точно в мать, я всегда более мобильный. Как вспомню, как меня отец гонял с утра, надо было кросс бежать, что называется, сдохни, но беги. С утра бежал первые пятнадцать минут с закрытыми глазами, так спать хотелось после гулянок, а батек считал, что спорт всему голова. Ему ж не объяснишь, что у меня колокол после вечеринки. Я ненавидел эти пробежки с ним, а потом спустя время был благодарен, втянулся.

— Сейчас звони, потом забудешь, — включаю кофе машину, завтрак приготовить мы не можем, не на чем. Нам пока не привезли новую плиту.