Зима была паршивой в этом году. Никак не могла определиться с погодой, то снегом сыпала, то щедро дождем поливала, то таяло все и чавкало под ногами, то превращалось в каток. Хорошо хоть, не так много терпеть осталось, в воздухе уже пахло весной.
Перед глазами вновь встало виноватое лицо Димы, и я вжала педаль газа до упора. Гул мотора стал сильнее, огни витрин слились в одну сплошную слепящую линию…
«Как же он мог?» — все не укладывалось у меня в голове.
Ответа на этот вопрос не было.
Телефон надрывался рингтоном, Грачов звонил, не переставая.
Слушать несуразные оправдания предателя мне хотелось меньше всего на свете, и в то же время сердце давало слабину, ныло и кровоточило о любимом.
И ведь давала себе зарок больше не влюбляться! А оно вот как получилось. Опять выбрала не того. Или для таких, как я, только «не те» и существуют?
Воспоминания шли одно за другим, и никуда скрыться от них не получалось. Я так задумалась, что проскочила на перекрестке на красный сигнал светофора. Справа послышался резкий гудок — внедорожник слепил фарами. Столкновения было не избежать…
…но каким-то чудом мне это удалось. Мы разминулись буквально в полуметре друг от друга, машину занесло. Я резко ударила по тормозам, послышался визг покрышек, и все закончилось.
— Дура, какая же ты дура, Селезнева! — стукнула я по рулю и спрятала лицо в ладонях.
Сердце грозилось выскочить из груди, в ушах гудела кровь, и телефон никак не хотел замолкать.
Буквально через минуту в стекло с водительской стороны постучали.
— Куда ты прешь, курица?!
Видимо, водитель того внедорожника, с которым мы едва не поцеловались, подоспел.
Я лишь рассмеялась, так же не поднимая головы.
— С вами все в порядке? — растерянно спросил немолодой уже мужчина с благородной сединой на висках и орлиным носом.
— Наверное. — Пересохшие губы едва шевелились. — Да. Не знаю.
Он пощелкал пальцами у меня перед носом, посветил карманным фонариком в глаза, отчего я поморщилась и отвернулась. Потом ощупал ноги и руки, голову, отчего я глупо захихикала.
— Обкуренная, что ли?