— И уже отец ей этого не простил, — кивнул Марк.

— Как это несправедливо, — покачала головой Белка.

— Мужчины, — развела руками Ваан. — За что их воспевают — нас казнят. За что их легко прощают — нас предают анафеме. Что для мужчины лишь эпизод — для женщины целая жизнь. Но я тогда отступила. И появилась в его жизни, только когда тебе понадобилась помощь, — посмотрела она на Марка. — Вот теперь ты знаешь всё.

— Почти, — кивнул Марк.

— Может кофе? — подала голос Стелла. — Ян?

— Не откажусь, — отозвался Вестлинг.

Стелла вышла.

— Этот кокаин, что до сих пор возят через порт, всё ещё тот, с Бирмы? Чьи поставки организовал твой отец? — спросил Марк.

— Нет, — Ваан упёрлась рядом с ним в стол. — Бирма снабжает весь мир героином, там плантации опиумного мака. А кокаин получают из листьев коки — кокаинового куста. Моего отца убили как раз перед тем, как открыли мост. Вернее, это был нечастный случай, но кто же в него поверил. И вот тогда к твоему пришли люди, в чьи руки перешла власть в регионе и сказали, что он будет делать так, как скажут они.

— Тогда он отправил нас в столицу, а сам остался, прекрасно понимая, чем ему это грозит. И, когда всё случилось, всё равно был вынужден послушаться, — ответил Марк.

— Да. Ведь у него была жена, ты, Вера, о которой он тоже заботился, — кивнула Ваан.

Марк посмотрел на Вестлинга.

— Ян, соглашение?..

— Да, конечно, — взял тот лежащую на столе папку и достал документы.

— Мы с Верой уже подписали эти документы, Ваан, — протянул ей Марк бумаги. — Нам не нужна эта империя, построенная за грязные деньги на смерти и страданиях близких и дорогих людей. Но для тебя это другое. Твой отец, твой муж, твой любимый мужчина построили её, боролись за неё и пали за неё. Никто не заслужил её больше, чем ты. Никто не сможет управлять ей лучше.

— А ты, Марк? — покачала она головой.

— Я волк-одиночка, ты же знаешь, — усмехнулся он. — И всё, чего я хочу — просто отомстить за смерть своей сестры.

— Ты волк-одиночка, что уже завёл свою стаю, — посмотрела Ваан на Белку. — Тебе есть что терять.

— Поверь, я знаю это как никто другой, — ответил Марк. А потом кивнул на телевизор. — И, кажется, я знаю почему нам дали эти дни тишины.

Он даже не успел сам дойти до телевизора, когда вошёл Мамай и добавил громкость.