Но ты хватаешь меня и зажимаешь в тиски объятий. Разворачиваешь к себе. Железной хваткой хватаешь за подбородок, сжимаешь так, что, кажется, раздробишь кости.

− Тебе никогда не понять степень моей заботы о тебе. − И ты отпускаешь меня.

− Нет, не понять. − Я смотрю на тебя. Твои глаза сверкающие, горячие, открытые, дикие, излучающие ярость и агонию, я вижу это. − И не хочу понимать! − Это откровенная ложь.

Ты отчаянно смотришь на меня, мышцы челюсти сжаты запредельно, так что желваки ходят, твои глаза что-то выискивают в моих, что-то нужное. И не находят, я ни о чем не думаю.

− Я не понимаю, что мне сделать, чтобы ты поняла, я не такой как ты думаешь!

− Ты и не пытался.

− Я пытался. Так долго, так...

− Как долго, Калеб? Как? − Мое понимание о временных рамках моей собственной жизни не имеет никакого смысла.

Годы, даты, как долго я находилась в коме, сколько лет своей жизни я помню, насколько надежны мои воспоминания об этом времени... все это под большим вопросом. Я ничего не знаю, а то что знаю – не обязательно правда.

− Сколько мне лет? − спрашиваю я.