Яркое солнце. Слепит. Светит прямо в глаза, а я сижу за столом. Чувствую дерево ладонями, плотная огрубевшая древесина с трещинами и бороздками, отполированными по мере износа. Под моим указательным пальцем правой руки чувствую ямку, я ковыряю ее ногтем. Я делала это миллионы раз. Сидела здесь, скребла ногтем это углубление и ждала. Я чувствую... море. Морскую соль. Где-то далеко океанские волны разбиваются о берег. Разными голосами кричат чайки.

Силуэт на фоне солнца, женщина, высокая и гибкая. Длинные черные волосы лежат почти на талии. Ее бедра покачиваются под музыку, которая слышна только ей, она стоит у стола и что-то готовит. Она делает сэндвич. Щедро мажет виноградный джем. Ореховое масло с большим количеством арахиса. Режет бутерброд по диагонали и ставит его передо мной. На белой фарфоровой тарелке с окантовкой из нежных голубых цветов.

Она наклоняется и закрывает солнце, которое мешало мне разглядеть ее. Я вижу ее улыбку, озаряющую лицо. Ее глаза сверкают.

− Comma, mi amor. − Ее голос звучит как музыка.

Она касается губами моей щеки, и я чувствую запах чеснока и духов.

− ...Изабель? Изабель! − голос Логана проникает в мое сознание.

− Моя... моя мама делала мне такие сэндвичи. Когда я была совсем девчонкой. Кажется. Я только что... я видела ее. Я сидела за столом. И рядом, мне кажется, был океан. И это все, все, что я помню. Но я могу… чувствовать это.

У Логана нет слов, но они мне не нужны. Он обнимает меня, прижимает к себе.

− Я здесь, детка.

Это все что мне нужно. Он ничего больше не говорит, ему нечего больше сказать.