Едва ощущая свое тело, напряженные до визуальной дрожи мышцы, временами "просыпаясь" от щадящей в них боли, изгибаясь и подстраиваясь под бешеный ритм обезумевшего сердца, перекаченного смертельной дозой адреналина, под сводящие с ума удары и толчки животной похоти. Мне даже чудилось, как по мне стекают вязкие струйки, вернее, я сама растирала обильные капли вагинальных выделений внутренней стороной бедер, пока вышагивала коленками по паркету, выгибаясь подобно большой дикой кошке и намеренно задевая ногами опухшие половые губы с воспаленными складками вульвы. Чуть не кончая при каждом новом шаге, с каждым ощутимым давлением анальной пробки и осязаемым любованием твоих снисходительных глаз.

И я реально едва не застонала от очередной выбивающей вспышки полуобморочного экстаза, стоило твоим ладоням коснуться моего лица и головы, а твоему голосу и окутывающей ментальной клетки накрыть меня до самых кончиков пальцев на ногах… затянуть внутрь твоего спасительного и самого родного психофизического кокона. Я больше не могла сдерживать эту внутреннюю лихорадку вместе со стекающими по лицу ручейками слез. Это была я и не я…

Господи, я абсолютно не понимала, что со мной. Что ты такого делал, буквально вырывая вместе с сердцем и натянутыми до пределами нервами из меня же самой, из моих кошмаров, выжигающей боли и противоречивых желаний. Еще несколько мгновений назад мне хотелось вцепиться в тебя со всей дури, закричать, ударить по лицу, а теперь… Теперь я практически беззвучно скулила, мечтая спрятаться в твоих объятиях, на твоей груди, в твоей бездонной близости от себя же самой.

— Молодец… умница… — твои пальцы казалось проникали не к корням моих волос, с невыносимой нежностью прорисовывая по скулам и щекам новые чувственные метки (вытирая слезы и выписывая авторскими вензелями по раскрытым рецепторам), они словно беспрепятственно скользили глубоко под кожей и даже под черепной костью, будто втирали невидимые гранулы своего сладчайшего и самого ядовитого на земле дурмана. — Ну все, моя красавица… ты прекрасно со всем справилась. В этом же не было ничего страшного и уж тем более болезненного…

Твой громкий шепот или приглушенный баритон окутывал не меньше, просачивался не менее глубоко, словно усиливая в десятки раз твою близость, тепло и осязание твоих ладоней, в которых хотелось умереть мгновенно и незамедлительно. Но мне было мало. Бл*дь. Мне до выкручивающей боли было ничтожно мало всего этого.

Ничего страшного и болезненного? Да ты хоть представляешь, через что я сейчас прошла? И что твои скупые ласки с щедрыми (или скорее нестерпимыми) поцелуями в волосы на макушке и в лоб не могут компенсировать и десятой доли из только что мною пережитого. Я не хочу тупо сидеть в твоих ногах, между раздвинутых коленей, скромно зажимая собственные ладошки меж своими бедрами, как та сыкливая школьница первоклашка. Я хочу большего. Забыться от всего твоего кошмара в твоих же объятиях. Неужели я этого не заслужила?