— Насилую эскортниц? Это тебе Лунева преподнесла нашу с ней романтическую встречу в столь трэшовом виде? Кстати, не забудь у нее поинтересоваться, как долго она занимается подобными вещами и до каких границ успела дойти в изучении тематических изысков? По крайней мере, основные навыки по иррумации она получила далеко не со мной. А что касается моих, по твоему мнению, наговоров на отца… Нет, деточка, это не наговоры, а чистейшая правда. Как и его страстная любовь к играм с ножами и к шрамированию. Его же не просто так называли в свое время Хирургом, а потом повысили до звания Инквизитор…

ГЛАВА девятнадцатая

ГЛАВА девятнадцатая

После произнесенного Кириллом слова "Инквизитор" меня пригвоздило к месту уже намертво. Даже чуть было не пошатнулась, интуитивно навалившись всем весом своего тела на край столешницы, к которой, не помню когда, прижалась до этого боком и вцепилась трясущейся ладонью в глянцевый гранит. Но, похоже, мой преследователь настолько был увлечен дичайшей одержимостью донести до моего сознания свою версию "правды", что в этот раз не придал значения едва не выбившей из меня дух ответной реакции. Хотя, если так подумать, он обращал на нее внимание только когда ему было это выгодно лично, чтобы успеть подловить меня на очередном ярко выраженном проявлении выматывающей беспомощности и безумном желании поскорее сдохнуть.

Зачем он вообще начал это все лить мне на голову и в уши? Почему просто не придушил или не разорвал прямо на этом самом месте буквально с того момента, как явил себя миру и зажал меня в углу? Я же видела, как его этим выворачивало и сколько он вкладывал сил, чтобы сдержаться. Господи, я уже была готова выдержать любое от него физическое насилие, при этом совершенно не представляя, что испытаю к нему сверх того, чем меня уже притапливало в эти растянувшиеся в убийственную вечность бесконечно долгие минуты. А выворачивало меня будь-будь. При чем настолько, что любая мысль о побеге отметалась мною сразу же и под корень. Боюсь, я и шагу сейчас не сумею сделать, чтобы не рухнуть на пол и не проехаться по итальянской плитке кухонного пола носом.

А может он делал все это как раз специально, испытывая извращенное довольство от моей жалкой немощности и четкого понимания, что ничего я не сумею сделать против него? Что ему совершенно ничего не стоит в любой из ближайших моментов поднять руку и…

И что? Что дальше?

Понятия не имаю, что со мной тогда случится, если он уже своим бешеным вторжением смел почти весь окружающий нас мир, оставив только этот маленький кусочек доказательства о существовавшей когда-то человеческой цивилизации. Квартиру своих родителей, в которую больше никто сейчас не придет, чтобы спасти меня от него…