– Я тебе как-нибудь расскажу. Я ее тогда спас… Ох, и крепко мне из-за нее потом досталось, – ухмыльнулся Андрей.

Потом он повернулся к Марку.

– Зачем тебя было женить на ней? Забеременеть она никак не способна. Шрам видел у нее? Ей все там вырезали.

– Так все дело в самой подписи, – задумчиво произнес Марк.

Глаша исподлобья взглянула на мужа.

– Ты даже не представляешь, что со мной было, когда я узнала, что тебя уложили с ней в постель… Я ведь, правда, тогда вас хотела пристрелить… обоих, – ухмыльнулась она.

– Глаша, я не пойму, если все у нас было с тобой хорошо, зачем мне подсунули эту Анну? – недоумевал Марк.

Она прикоснулась губами к головке ребенка и улыбнулась своей малышке.

– Все дело в нашем с тобой ребенке.

– Не понял.

– Давай я тебе все с самого начала расскажу, и ты все сам поймешь…

Глаша поудобнее устроилась на диване и, поглядев поочередно на обоих мужчин, остановила взгляд на муже.

– Это не ее тебе подсунули, а я оказалась случайно в том месте, где ты мог погибнуть.

Марк вспомнил ту яму, куда он упал и провалялся несколько дней, уже не надеясь на спасение.

– Помнишь, то охотничье зимовье, где мы с тобой провели лучшее время в нашей жизни? На него мы набрели еще с Федором…

– Это твой муж? – спросил Андрей.

– Не совсем, – отвела взгляд Глаша. – Почти. Мы познакомились с ним случайно в поезде. Он просто предложил остаться с ним…

– Как это? – ухмыльнулся тот. – Жила с неизвестным тебе мужиком?

– Да…Я пошла за ним в эту глушь, сама не знаю зачем, по глупости, наверное, – опустила она глаза на дочку. – Он никогда о себе ничего не рассказывал. Нелюдимый был, слова лишнего не вытянешь. Говорил, что это контузия у него с войны. Жили мы с ним недолго, потом дочка родилась Настюшка, а однажды как снег припорошил, в тех местах медведь из берлоги поднялся.

Марк сглотнул, пристально глядя на женщину.