– Готова?
Она мужественно натягивает на лицо улыбку.
– Да.
С одной ладонью на ручке двери аварийного выхода, а с другой – в волосах Огаст, она целует Огаст долго и глубоко, втягиваясь в поцелуй, как в музыку, будто изобретая его заново. Ее рот мягкий и теплый, и Огаст целует ее в ответ и касается ее лица, чтобы оно навсегда отпечаталось в ее ладонях. На табло над их головами буквы, обозначающие станцию, начинают мигать.
Огаст не может сдержать ухмылку – она будет скучать по поцелуям, от которых сносит крышу.
Двери открываются, и Огаст выходит одна на платформу. Сейчас два часа ночи, парк аттракционов уже закрыт, поезда ходят один-два раза в час, поэтому у них есть короткое окно, во время которого им никто не помешает.
Она четко все спланировала, идеально подогнала по времени.
Когда она смотрит вниз, Джейн свешивается из аварийного выхода и падает на контактный рельс. Отсюда она кажется такой маленькой.
Она осторожно идет по рельсам, прячась за припаркованным поездом, а Огаст садится на край платформы прямо на желтую линию, свесив ноги.
– Так, – говорит Джейн снизу.
Она делает глубокий вдох, задерживает воздух в плечах, трясет руками. Здесь она могла бы быть кем угодно. Она могла бы подтянуться на платформу и, перепрыгивая через ступеньку, подняться в душную ночь. Она отрывает взгляд от рельсов, вглядываясь в эту свободу, и Огаст задается вопросом, в последний ли раз она видит усмешку Джейн, ее длинные ноги, ее мягкие черные волосы, зачесанные назад.
А вдруг это последний раз?
А вдруг это последний шанс Огаст?
Уэс сказал это Исайе. Уинфилд наверняка говорит это Люси каждый день. Нико и Майла
Она чувствует нож в ее кармане, тяжелый и легкий одновременно. На хрен осторожность.
– Эй, Девушка Из Метро, – зовет Огаст.
Джейн поворачивается к ней, подняв брови, и Огаст тянется к телефону и выключает микрофон.
– Я люблю тебя.
Ее голос отражается эхом от стеклянного потолка, от серебра поездов, стоящих на обочине, растворяется в улице и освещенном луной пляже.