***

Все время что Адель была у Марко в палате, Жак отошел от двери и от тех людей, которые закрывали лица сырыми от слез платками. Иногда женщина в возрасте пристально смотрела на него, но не подходила. Жена Марко продолжала сидеть, обнимая дочь, и лишь только отец сделал первый шаг — встал, подошел к Жаку и протянул ему руку:

— Фабрицио дель Боско.

Мужчины иногда мудрее и сглаживают острые углы. Чтобы здесь не случилось, но надо было все решать мирным путем.

— Жак Леруа, отец Адель.

— Я так и подумал, — произнес мужчина, и тут же дверь с той стороны открылась и из палаты вышел мальчик, окуная Фабрицио в детство его сыновей. Он слышал, как простонала его жена и прикрыла платком губы, но он не уподоблялся ей, протянула испуганному мальчику руку:

— Привет, сынок, здесь есть аппарат с шоколадом, не хочешь подкрепиться?

Джулио пожал плечами, посмотрев на дедушку, и тот одобрительно кивнул.

— Тогда возьмем ту девочку и пойдем выбирать себе еду, — Фабрицио обернулся к Фаби, — дорогая моя, пойдем, я думаю, вам стоит познакомиться.

— Нет! — Тут же вставила Патриция, — я не хочу, чтобы моя дочь даже близко подходила к нему!

Она прижала девочку к себе сильнее, как боясь потерять единственное, что у нее осталось. Но Фабрицио подошел сам и протянул Фаби руку. Девочка тут же вложила свою маленькую ладонь и с радостью встала.

— Жак, а пойдемте с нами. Вы не знакомы с Фаби? Это дочь Марко. И кажется я не знаком с его сыном. Пришло время для знакомства.

Их разговор становился тише по мере того, как они удалялись. Две женщины сидящие друг против друга остались вдвоем. Они молчали. Слов у обоих не было.

Прошло достаточно времени, чтобы Патриция наконец произнесла:

— Что теперь будет? Он бросит меня?

Лучиана подняла на нее усталый от слез взгляд:

— Мой сын умирает. Ему сейчас не до любовниц и даже не до тебя.

Патриция покорно кивнула и опустила голову, но как только дверь открылась и из палаты вышла Адель, она вскочила с претензиями:

— Потаскушка! Ты думаешь, что сможешь его забрать? Я не отдам! Марко не глупец, чтобы вестись на чужих детей! Хорошо ты выдумала притащить сюда ребенка, чтобы надавить на жалость! Он не уйдет к тебе! Ты низкого сорта. Таких, как ты надо отправлять в бордель!

После того, как Адель сидела на краешке кровати Марко и исповедовалась, то силы совсем покинули ее. Их не было, чтобы спорить. Их не было, чтобы что-то доказывать. Ей вдруг все стало не важным: ни Патриция, как жена любимого человека, ни Лучиана, как его мать и противница чувств своего сына. Все стало не важным!