Но все они — просто размытые очертания в моем периферийном зрении.

Шон Скарлетт стоит справа от Адама, его талантливые пальцы терзают соло-гитару, растрепанные черные волосы беспорядочно свисают над темно-зелеными глазами, сосредоточенными на вибрирующих струнах. Жар танцует у меня на шее, а Кэл бормочет:

— Он даже не самый горячий из них.

Я игнорирую его и приказываю ногам двигаться, неся меня вокруг бассейна туда, где собралась огромная толпа, чтобы посмотреть на группу. В своих армейских ботинках, рваных джинсах и свободной майке я слишком одета, стоя позади выряженных в бикини черлидерш, которые не поймут разницы между Фендером и Гибсоном[1], даже если я разобью инструменты об их обесцвеченные головы.

Песня заканчивается тем, что я стою на цыпочках, пытаясь разглядеть что-то поверх подпрыгивающих волос, и с раздражением поворачиваюсь к Кэлу, когда группа благодарит толпу и начинает собирать свои вещи.

— А теперь мы можем пойти домой? — спрашивает Кэл.

Я отрицательно качаю головой.

— Почему нет? Шоу закончилось.

— Я пришла не за этим.

Кэл пристально смотрит на меня, словно взглядом заглядывая мне в душу.

— Ты серьезно собираешься с ним поговорить?

Я киваю, и мы удаляемся от толпы.

— И что скажешь?

— Еще не придумала.

— Кит, — предупреждает Кэл, его темно-синие конверсы замедляются и останавливаются. — Чего ты, собственно, ожидаешь? — Взгляд темных глаз брата печален, и я жалею, что мы не стоим ближе к бассейну, чтобы я могла столкнуть его туда и стереть это выражение с его лица.

— Ничего.

— Тогда зачем все это?

— Затем, что я должна это сделать, Кэл. Мне нужно поговорить с ним, хотя бы просто сказать ему, как сильно он изменил мою жизнь.

Кэл вздыхает, и мы оба прекращаем разговор. Он знает, что Шон для меня больше, чем просто подростковая влюбленность. Впервые я увидела его играющим на гитаре на школьном шоу талантов, когда мы оба еще учились в средней школе. Я училась в пятом классе, он — в восьмом, и они с Адамом устроили акустическое представление, от которого у меня мурашки побежали по коже. Они оба сидели на табуретах с гитарами на коленях, Адам пел вокальную партию, а Шон — бэк-вокал, но то, как пальцы Шона порхали по струнам, и то, как он терялся в музыке, — он забрал меня с собой, и я тоже потерялась. На следующей неделе я убедила родителей купить мне подержанную гитару и начала брать уроки. Теперь мое любимое занятие навсегда будет связано с человеком, который научил меня любить его, с человеком, в которого я влюбилась в тот день в спортзале средней школы.

Я влюбилась очень сильно, хотя ненавижу признавать этот факт. Эта влюблённость из тех, что заставляют страдать. Из тех, что вероятно лучше держать в секрете, поскольку я знаю, что это только разобьет мое сердце.