– Резкое падение давления в кабине, отказ приборов управления. Жду Ваших указаний! – повторили в микрофон.
– Действуй, – распорядился он.
– Прибор не готов к эксперименту!
Перед ним выпрыгнул один из ведущих инженеров проекта. Смышленый малый.
– Подтверждаю отключение транспондеров, объект пропал с экранов радиолокаторов.
– Траектория для полного перемещения просчитана.
– Подтверждаю координаты, 6°55’15 северной широты, 103°34’43 восточной долготы.
Протокол вступил в действие, и его было не остановить. Все эти переговоры подобно терпкой прелюдии разгоняли в венах кровь, заставляли сердце чаще биться, стучать в виски.
– Лайнер отклонился от авиационной магистрали на Токио, задано направление к усыпальнице номер семь. Необходимо подтверждение. Протокол 000-1, код доступа 298, – обратились к нему.
И все же он не терял способности к холодному расчету, высоко оценив выбор диспетчера. Конечно, были места и ближе, но в их работе нельзя допустить ни один просчет: спрятать стальную громадину со всеми речевыми самописцами нужно надежно и навсегда. Хорошо, если топливо у самолета закончится над местом с подводными отвесными скалами до двух километров глубиной.
– Вы совершаете ошибку, – громко произнес все тот же умник.
Он лишь мазнул по нему взглядом, а затем кивнул охране, чтобы дали выскочке поразмыслить о субординации в карцере.
– Подтверждаю, – прямо в глаза инженера, перед тем как того увели, отчетливо проговорил он. – 000-1, 298.
Он слышал, что командир воздушного судна подтвердил полученный курс и, ничего не подозревая, развернул самолет в противоположную сторону для аварийной посадки, которой не будет.
– Готовность пятьдесят шесть процентов, – озвучивали процесс лаборанты.
Лампочки на приборе по очереди загорались зеленым. Напряжение в воздухе достигло апогея. Ему стало тяжелее дышать. Он замер.
– Готовность шестьдесят четыре процента.
Он вложил в это всю душу и сейчас должен был получить результат. Он все просчитал, будет не сложно.