Хотя она все еще крепко сжата в кулак.

Мы оба тяжело дышим, его стремительно растущий адреналин отражается от моего, его гнев царапает мои хрупкие эмоции.

Он хватает меня за руку, его пальцы оставляют следы синяков на моей коже, когда он притягивает меня ближе к себе.

— Я не хочу иметь с тобой дело прямо сейчас, так что исчезни нахрен.

— Зачем? Чтобы ты мог избить Дэниела?

— Это не твое гребаное дело, и прекрати принимать его сторону передо мной, пока я не вогнал свой кулак в его горло и не закончил его чёртову жизнь.

— Ой, — говорит Дэниел сзади меня. — А я все еще здесь, истекаю кровью, спасибо большое за вопрос.

— Ты заткнись нахуй. Я разберусь с тобой через секунду, — выкрикивает Нокс между стиснутых зубов, прежде чем сузить глаза на меня. — А ты. Уходи.

— Нет. У тебя нет на это права. Я уже порвала с тобой.

Он скрежещет задними зубами, затем делает длинный вдох.

— Я никогда, блядь, не соглашался на это.

— Это не значит, что это неправда.

— Именно это, блядь, и значит. — он трясет меня за руку, его голос становится гортанным и удушающим. — Ты моя, и никто не трогает то, что принадлежит мне. Не позволяй никому прикасаться к тебе, или это будет последний раз, когда они прикасаются к чему-либо.

Мое дыхание сбивается, и не только из-за грубого собственнического тона или из-за того, что его тепло почти растопило меня. Дело в том, что я чувствую его слова, а не просто слышу их.

Они проникают под кожу и вливаются в мою кровь быстрее и гуще, чем кровь. Я теряю дар речи от их интенсивности.

Совершенно и абсолютно беспомощна.

Его пальцы впиваются в мою кожу еще глубже, как бы доводя мысль до конца.

— Я серьезно, так что не заставляй меня действовать.

— Я тоже серьезно. Между нами все кончено.

Я говорю спокойно и собранно, хотя война прорывается сквозь мои конечности, разрушая изнутри.