После четвертого спотыкания и дремоты, едва не свалившей меня на пол, я неохотно забралась в кровать и мгновенно погрузилась в сны. Хорошие сны. Плохие сны. Сны о смерти и разрушении, а затем о любви и жизни.

- Нила...

Его голос обволакивал мою душу, выдергивая меня из дремоты и отдавая прямо под его контроль. Мои глаза широко распахнулись, впитывая его. Рассветный свет едва освещал мою комнату, робко согревая ковер и подоконник обещанием нового дня.

Я приподнялась на локтях, проклиная недосыпание, сковавшее меня. Какое-то время я не могла его разглядеть, затем его фигура вырисовалась рядом со мной.

Физически он был цел и невредим. Высокий и сильный. Величественный.

Он стоял молча, пристально вглядываясь. Его глаза превратились в фейерверк во мраке, искрясь по моей коже.

Мой взгляд упал с его напряженного лица на точеную грудь и на его полутвердый член. Он стоял голый. Не в сексуальной манере, а раздетый, обнаженный. Он положил свой ужас, мучительный вечер и все свои эмоции к моим ногам.

Его кожа отливала белым алебастром, как будто он стал ночным существом, бессмертным монстром.

Слезы навернулись мне на глаза, когда я поняла, на какой грани он был. Он совершал поступки, которыми не гордился. Он делал то, чем гордился. И в конечном счете он пришел ко мне ни с чем, оставив прошлое позади, прося меня простить, забыть и помочь даровать отпущение грехов, в котором он так отчаянно нуждался.

Усевшись повыше в кровати, я кивнула на его безмолвные просьбы.

Почему он мокрый?

Его сброшенная промокшая одежда запятнала изумрудный ковер; его грудь поднималась и опускалась, как будто он пробежал марафон. Его глаза были дикими. Его волосы были мокрыми и спутанными. И его запах говорил обо всем, что он делал в одиночку.

Мы не разговаривали.

Он был на грани срыва.

Я была самой сильной в этот освещенный рассветом момент. Я была тем, кто должен был спасти его.

Я понимаю тебя.

Вспорхнув, я выбралась из-под одеяла и опустилась перед ним на колени. Я молча обняла его за дрожащие плечи. Я сняла повязку перед тем, как заснуть, и мой гипс царапнул его мягкую кожу.

Я не сняла свою сорочку, и его холодное тело таяло в моем, вызывая снежные бури и метели, чем дольше я держала его.

Он такой холодный.

Я крепче обняла его, умоляя ответить.