Последние слова, сказанные матерью Каролины, заставили меня застыть на месте. Какое-то горькое, непонятное мне чувство зародилось в душе и начало разрастаться. В памяти всплыли слова Каролины, которые она сказала мне перед тем, как покинуть мой кабинет: «Я никогда тебя не прощу!» Ее глаза в тот момент блестели от слез, обиды и ущемленного достоинства.

Я столько раз потакал своей гордыне, не замечая, что в тоже время безжалостно растаптывал ее душу. Тем не менее, она каждый раз жертвовала своей гордостью ради того, чтобы дать нам возможность быть счастливыми. Но всему есть предел. Ее терпению он тоже наступил. И теперь я безумно, мучительно боялся того, что собственными руками убил ее любовь ко мне.

- Но я не могу оставить ее! Это выше моих сил! - я покачал головой, слишком потрясенный услышанным и тем, какие мысли мною овладели после этого.

Да, я любил Каролину настолько, чтобы сейчас развернуться и уйти, чтобы дать ей возможность окончательно поправиться. Я не буду больше беспокоить ее своими визитами. Но в то же время, я любил ее слишком сильно, чтобы опустить. Мне просто нужно, чтобы она была рядом, даже если она уже ничего не чувствует ко мне.

Вкус горечи во рту, щемящая боль в области сердца. Я шел прочь от палаты Каролины, чувствуя на себе взгляд ее матери. Минуя поворот, ощутил нехватку воздуха. Я расстегнул ворот рубашки, делая глубокие вдохи.

- Мужчина, вам плохо? - участливо поинтересовалась проходившая мимо женщина в белом халате. Она коснулась рукой моего плеча, вглядываясь в мое лицо.

Я бросил на нее короткий взгляд и отрицательно покачал головой. Я на здоровье никогда не жаловался, и эта неожиданная слабость сбила меня с толку и заставила почувствовать себя стариком. Я решил, что мне стоит несколько дней позволить себе передохнуть. С тех пор, как Каролина попала в аварию, я не спал нормально практически ни единого дня. Видимо сказала усталость и организм дал сбой.

Я решил оставить Каролину в покое на несколько дней. Планировал дать ей возможность поправляться в спокойной обстановке неделю, после чего вновь прийти к ней. Но меня хватило на четыре дня. На пятый, ноги сами понесли к клинике, а затем к палате Каролины.

К моему удивлению, дверь в ее палату была настежь открыта. Я осторожно вошел внутрь, ожидая наконец увидеть любимое лицо девушки. Но Каролины не было. Более того, санитарка уже перестилала постельное белье на ее кровати.

- А где же пациентка из этой палаты? Разве ее уже выписали? - удивился я, ведь до полного выздоровления Каролине было еще далеко. Ко мне подкралось неприятное предчувствие.