Больше до самого универа мы не разговаривали, я только изредка тихо подпевала мелодии, льющейся из динамиков.

— Приехали! — констатировал Лёня, — ты иди на кафедру, а я сразу — в морг, давай пообедаем вместе?

— Слушай, Аполлонов, тебя Страхов попросил везде его заменять?

— Не совсем, в некоторых местах, строго-настрого запретил это делать, — Аполлонов мне подмигнул, — так будем обедать?

— Хорошо, только зайди за мной, чтобы я не шла в «подземный мир».

Я открыла кабинет и сразу же принялась разбирать корреспонденцию. За этим занятием меня и застал Яков Михалыч:

— Доброе утро, Аленушка, Вы сегодня уже лучше!

Да что они все заладили… Неужели у меня на лице написано: «Страдалица народная!». Надо было поярче накраситься… А красилась ли я вообще сегодня? Умывалась помню, расчесывалась однозначно, оделась тоже вроде.

— Доброе утро, Яков Михайлович, не уделите мне немного своего драгоценного времени?

— Начинается, — завкафедры закатил глаза, — уходить собралась?

— Вы — просто сама проницательность…

— Беременна небось?

— Не угадали, решила все-таки поработать по специальности.

— Язык мой — враг мой. Сколько сможете отработать или прямо сейчас уволиться хотите?

— Думаю, неделю еще смогу, я еще только сегодня на собеседование иду, может и не возьмут…

— Ой, хоть бы не взяли!

— Ну, что ж Вы так, Яков Михайлович…

— Просто без Вас тут снова бардак будет. И так у меня минус 1 сотрудник (муж Ваш), а еще и Вы меня решили добить. В общем препятствовать не буду. Проходите собеседование и ступайте с Богом, лишь бы были здоровы и счастливы!

— Я знала, что Вы поймете, — я на радостях забыла про деловую этику и чмокнула завкафедры в щеку.

Он довольно улыбнулся: