Я почти не дышал, моя рука только и делала, что ходила вверх-вниз по изнывающему члену. А Алена стонала, растягивая, растирая и пробиваясь пальцами всё глубже между влажными складочками.
— Не сдерживайся, — я буквально прохрипел.
Стоны Алены стали еще громче, ласки еще более откровенными. Будь я рядом — проглотил бы эти звуки враз.
— Еще, еще, глубже, — рычал я, от чего Алена, откинувшись на подушки и широко разведя бедра, продолжала ласкать себя. Я видел, как вздымалась ее грудь и слышал, как всё новые стоны наслаждения срывались с ее губ.
Сдерживаться не было сил — и я под аккомпанемент Алёнкиных стонов стримительно кончил. Она же ускорила свои движения и буквально выкрикнула свой оргазм в полумрак комнаты.
Сейчас больше всего мне хотелось прижаться к ней всем телом, поцеловать ее губы, почувствовать ее дрожь.
— Какая ты послушная, жена моя любимая, — посмотрел на искупавшеюся в неге Алену, — только попробуй сказать, что тебе не понравилось.
— Я и не скажу, — наконец она слабо заговорила, — это было…было..
— Интересно?
— И обжигающе горячо, — ее губы вытянулись в довольную улыбку, — но в следующий раз, я буду тебе указывать, что делать!
— Ну конечно, жду не дождусь! Я сейчас быстренько в душ, что и тебе советую. Сегодня еще напишу. Ты мой самый любимый сексуальный монстр, Алёнушка!
— А ты мой самый порочный повелитель, Иванушка!
Я быстро заскочил в душевую кабину, чтобы смыть следы нашего эротического «телемоста». Это замечательно: и возбуждение, и разрядка, но всё равно какой-то суррогат. Я же знаю, какая шёлковая ее кожа, всегда ловлю каждое движение навстречу, могу безошибочно определить первые предоргазменные волны в ее глазах. Наверное, пока нужно будет довольствоваться созерцанием, но только я доберусь до Алены, ух… мне потребуется огромная выдержка.
Я вернулся и улёгся в постель. Обещал же написать: