— Тихо, Лида, тихо! Не по телефону! Это слишком опасно. Так. Послушай меня: когда мы с Туаном вернемся, приедешь к нам. Вместе мы составим план действий. Ты приняла правильное решение. Я давно говорила, что тебе нужно с ним разводиться. Мы тебе поможем вырваться из всего этого, обещаю. Но пока старайся не подавать вида. Ни Паша, ни Костя не должны ни о чем подозревать. Будь предельно осторожна! Лида, дорогая, ты поняла меня?

— Да, Наташ, да, поняла… — Костя услышал, что его мать снова начала всхлипывать. — Я бы уже давно от него ушла, но мой сын… Паша его мне не отдаст. Никогда. Что же будет с моим Костей? Что с ним будет?

— Ничего с ним не будет. Ему восемнадцать через пару месяцев. Как ты сказала, он почти мужчина, так что не пропадет. Какой смысл продолжать терпеть моего брата, если твой сын уже давно не ребенок? Пускай живет со своим отцом. В этой ситуации тебе нужно спасать себя. Костю ты уже все равно не переделаешь. Мой брат тоже всегда был таким. Ему чуждо все человеческое. Тебе нужно бежать. И желательно, как можно скорее. Я тебе обещаю — ты будешь счастлива.

Костя каким-то чудом удержался от того, чтобы не швырнуть трубку в стену. Он не знал, что разозлило его больше: предательство матери или тот факт, что Виктор теперь вхож в семью Вероники. Но если с матерью можно было легко разобраться, просто рассказав обо всех ее планах отцу, то прибить паука, чьи сети теперь оказались расставлены повсюду, виделось весьма трудновыполнимой задачей. В такой сложной ситуации многие бы уже давно опустили руки, но Костя был не из их числа. Он считал, что сумеет найти выход. Обязательно сумеет. Но потом болезнь нарушила все его планы.

Находясь в больнице, он вообще перестал что-либо контролировать. А потом, когда своими глазами увидел, что за время его отсутствия Виктору удалось разрушить все его тактические наработки, внутри него будто что-то оборвалось. Но если раньше Костя желал мучительной смерти только своему брату, то сейчас подобные мысли закрадывались и в сторону Вероники. Окажись эта лживая потаскуха в его комнате, он бы, не думая, сначала придушил ее собственными руками, а затем принялся бы с улыбкой наблюдать, как она смотрит на него своими мертвыми глазами, с застывшим в них ужасом.

Срок его больничного истекал в понедельник, а во вторник он уже должен явиться в школу. Но вместо того чтобы усиленно заниматься, остаток недели Костя провел, предаваясь различного рода фантазиям. В какой-то момент он понял, что лейтмотивом всех его дальнейших поступков должен стать лозунг «все или ничего». Четкий и продуманный план буквально за минуту выстроился в его голове. Теперь он точно знал, что делать.