– Грустно это слышать. – Папа вздохнул, проводя большим пальцем по рулю.
С тех пор как Арабелла уехала, мы с ним проводили много времени вместе и вели душевные беседы. Я видела из своего окна, как отец Арабеллы при встрече поднял ее на руки и как они долго обнимались со слезами на глазах. Надеюсь, он чувствовал себя намного лучше и мог находиться рядом со своими дочерьми и поддерживать их. Я знала, как это бывает после душевной травмы: мой папа не мог прийти в себя после смерти мамы.
– Я вернусь в свою колею, – солгала я, почувствовав непреодолимое желание опрокинуть бутылку джина. Теперь я понимала алкоголиков. Опьянение было самым лучшим средством от боли.
– Я знаю, что ты это сделаешь. – Он кивнул и заговорил о погоде.
Откинув голову на спинку сиденья, я закрыла глаза и расслабилась.
* * *
Сегодня я надела черное шерстяное платье-бюстье с одним плечом из драпированного тюля с кружевом. Оно красиво ниспадало по всему телу. Его отправила мне специальной доставкой Эмилия ЛеБлан-Спенсер вечером накануне выставки, и в коробке лежала записка, от которой у меня зачесались пальцы позвонить ей и спросить о значении этого неожиданного подарка.
Ленора! Никакие добрые дела, какими бы незначительными они ни были, никогда не пропадают зря. Эзоп
Спасибо тебе за то, что подарила моему сыну дом вдали от дома. Ты разрушила его стены, но все же подарила ему убежище. Я навсегда у тебя в долгу. Эмилия ЛеБлан-Спенсер
Хотя за эти годы я несколько раз бывала в одном и том же месте с этой женщиной, нас никогда официально не представляли. Для меня она была известной художницей и матерью Вона. Я знала о принадлежащей ей в Лос-Анджелесе галерее и восхищалась талантом Эмилии издалека (и ее сыном вблизи). Почему она упомянула о нем? Связывался ли Вон с ней с тех пор, как исчез? Рассказывал ли обо мне?
Эта мысль наполнила меня глупой надеждой, что, может, Вон скучает, думает обо мне. Что, возможно, он все-таки передумал. «Сладкие» подарки по утрам сейчас казались почти силой привычки. Или всего лишь извинениями.