Эллис называла Анну «начинающей социопаткой». Сама Анна так не считала и приводила логичные доводы; она не агрессивна, скорее, закрыта, она следует «золотому правилу», то есть относится к людям так, как они относятся к ней. Особо Анна выделяла свои «моральные принципы»; ни врать, ни брать чужого, слушать себя, и не иметь дел с женатыми мужчинами.

По мнению Эллис, такая жизненная философия негативно отражалась на душевном состоянии подруги. Одиночество Анны, ее любовь к книгам и нелюбовь к «светской жизни» и мужчинам Эллис считала следствием эгоизма и завышенной самооценки.

На показе Анну окружали, скорее экстравагантные, чем красивые люди, — женщины в дорогих платьях с легкими веерами в руках, мужчины в эксцентричных костюмах, с шелковыми и кашемировыми шарфиками на шеях. Они рассаживались по местам, при этом что-то оживленно обсуждая.

Эллис убежала за кулисы. Будучи администратором галереи и устроителем показа, она обязана была следить за порядком. В свободное от работы время она прекрасно разбиралась в моде и современном искусстве. Этот модный показ, который она «вырвала» в тяжелой конкурентной борьбе у «акул» модной индустрии, должен был стать «пиком ее карьеры». Анна села на свое место, и попыталась вникнуть в суть происходящего.

Невысокий подиум был затянут черным атласом. Основной свет погасили, направив лучи нескольких софитов на пространство подиума. Жужжание публики немного утихло, запорхали веера модниц. Зазвучала классическая музыка; играл квартет, спрятанный за кулисами.

По рассказам Эллис, модельер Себастьян Морэ являлся одним из «ветеранов» моды и показывал свои коллекции крайне «редко и метко». Кроме того, показ будет смешанным, то есть и мужским, и женским, — откроет его топ-модель мужчина Кевин Фокс. Тот самый, что нарушил условия контракта с домом Prada ради лондонского показа Морэ и этим навлек на себя гнев модного синдиката. В общем, будет на что посмотреть.

Вышла первая модель. С удивительным изяществом и экспрессией она прошлась по подиуму, одетая в белую полупрозрачную водолазку и узкие джинсы с низкой талией, которые держались на виляющих бедрах только благодаря яркому шелковому платку. Дойдя до середины подиума, модель встала в позу, язык ее тела был выразителен и прекрасен, — посмотрели, облизнулись, жалкие прелюбодеи! Постояв так мгновение под перекрестными вспышками фотокамер, она повернула назад и скрылась за кулисами.

Во втором ряду кто-то шептался, обсуждая чье-то поведение:

— … Это никак не повлияет на его цену внутри индустрии. Редкая внешность! Но такое прощается не всем…