Возле ЗАГСа Лиля подождала, пока Юра выйдет и подаст ей руку.

— Боже…

Юра глубоко вдохнул, выдохнул, хмыкнул:

— Стрекоза моя, ты, случайно, в полёте головой нигде не приложилась?

— Нет, — Лиля тряхнула розовыми волосами.

В чём, собственно, дело? Разве она не хороша в растянутой футболке почти до колен, в галстуке, в спортивных штанах, подвязанных куском шпагата (шпагат пришлось взять из архива), с кепкой на голове, из которой в разные стороны торчали пряди? И обувь у Лили вполне стильная, кроссовки известной фирмы, сорок пятого размера.

— Озвучь мне, пожалуйста, причину твоего протеста.

— Никакого протеста, что ты, милый, — пропела Лиля елейным голоском. — Ты сам сказал, — сегодня можно идти в чём угодно, ты же мужчина, тебе виднее как должна выглядеть я, женщина. Раз ты считаешь, что мне не важно, в чём пойти, значит мне не важно. Подача заявления — такой ничтожный повод, правда, дорогой? Ни к чему не обязывающий и никак не влияющий на нашу жизнь. Подумаешь, первый раз в жизни я собираюсь выйти замуж, ничего из ряда вон выходящего.

— Лиля! Ты не стрекоза, ты лиса! Хитрая, коварная лиса, которая мной манипулирует! — заявил Юра. — Нечего придираться к словам, разумеется, я не хотел тебя обидеть.

— Не хотел, но обидел!

— Ты мне достойно отмстила. Садись в машину.

— Как? Ты передумал на мне жениться?

— Не надейся! Я отвезу тебя переодеться, и мы вернёмся, до конца перерыва успеем.

Он открыл ей дверь и подхватил за локоть.

— Нет уж! Хочешь на мне жениться — идём сейчас. Или сейчас, или никогда! — решила Лиля.

Если Юра не будет учитывать её мнение, не начнёт с ней советоваться, дальше станет только хуже. На правах мужа он позволит себе командовать дома, как в офисе, и их брак быстро изживёт себя. Лиля считала, что муж и жена — прежде всего друзья и партнёры, которые обязаны не прислушиваться, а всегда учитывать мнение друг друга.

— Лиля, не глупи. Я люблю тебя, я хочу на тебе жениться, но не в таком же виде. Нас в зал не пустят.

— Так мы идём подавать заявление или нет? — спросила она.

— Лиля! — простонал Юра. — Хорошо, пошли. Мне будет неловко, тебе стыдно, и этот день мы точно никогда не забудем. Потом внукам расскажем, как их бабушка замуж выходила.

Он взял Лилю за руку и потащил в сторону крыльца. Набитые тряпками Пашины кроссовки соскальзывали с ног, норовили зацепиться носками за каждую ступеньку.