— Ты чего? — не понял Леха и коснулся ее плеча, заставив вздрогнуть. — Слушай, ты в порядке? Они тебе ничего не успели сделать?

— Н-нет, — ответила Дилара. — Все хорошо.

Леха отобрал у нее кофе и усадил на лавочку, с которой открывался вид на реку. Заставил сделать пару глотков — кофе оказался крепким, в меру сладким и с вишневым сиропом. Только несмотря на эту сладость, в душе все равно было горько. Из-за несправедливости, из-за ощущения собственной слабости, из-за старых воспоминаний.

Дилара отвернулась, чтобы Леха не увидел ее слез. Не хотела плакать при нем. Но он все понял.

— Все хорошо, — теплым голосом сказал парень и положил руку на ее плечо. — Не плачь. Ну пожалуйста, а?

— Я какая-то жалкая, — прошептала Дилара, прижимаясь к нему. — Не умею себя защищать. Что тогда, что сейчас…

— А что было тогда? — поднял бровь Леха. — Расскажи?

Дилара замотала головой. О таком говорить было слишком неловко, больно. Старые воспоминания, от которых она так бежала, царапали душу, терзали сердце.

— Они тебя обижали? — осторожно спросил Леха. — Кто они вообще такие?

— Тина — моя бывшая одноклассница, — Дилара сильнее сжала стаканчик с кофе, который держала в руках. — Она ненавидела меня. Буллила.

— Из-за чего? — нахмурился Леха.

— Из-за национальности, — нашла в себе силы признаться девушка. — Говорила, чтобы я проваливала туда, откуда приехала. Ну и называла… Не хочу повторять. Мерзкие слова. А остальные слушались ее. Как у нас в классе слушаются Малиновскую.

— Вот уроды, — тихо сказал Леха. — Таких давить надо в зародыше. Что было дальше?

В его голосе не было осуждения и жалости тоже не было. Зато было тепло.

— Они доставали меня, — призналась Дилара. Слова давались ей нелегко. И слезы блестели в ее глазах, словно осколки. — Обзывали, вечно портили вещи. Или прятали. Как-то спрятали шапку в мороз, и я пошла без нее, потому что не могла найти. Потом Тина и ее подружки стали забирать у меня деньги. Я не выдержала. Ушла из той школы. Перевелась в нашу. Я, наверное, жалкая, да?

— С чего вдруг? Ты же не виновата, что вокруг тебя были дебилы, — хмыкнул Леха. — Вот они точно жалкие. Твоя бывшая одноклассница успешно деградирует в одноклеточное. Не заметила, что она и ее дружки были бухие? Я таких, как они, знаешь, сколько видел? Это сейчас они борзые, а потом у прохожих мелочь просить начнут, чтобы нажраться. Просто забей на них.

— Я старалась забыть обо всем. И в новой школе все было хорошо, пока… Пока меня не объявили крысой. — В голосе Дилары послушалась усталая насмешка. — Я больше всего на свете боялась снова стать изгоем. И стала. Иронично, правда?