— Мне так плохо, Полин, — прошептала подруга. — Сижу в дальней комнате, подальше ото всех. Не хочу, чтобы видели, как я плачу.

— Вам нужно поговорить…

— Нет. Не хочу его видеть. Слышать не хочу. Ненавижу его, просто ненавижу! — всхлипнула Дилара.

Я не стала убеждать ее в обратном — когда эмоции зашкаливают, не до разговоров. По себе знаю — вчера то же самое было у нас с Димой. Но он хотя бы не был с другой. Задумалась на миг — что бы я чувствовала, узнай, что моя парень целует другую девушку? Например, ту Вику, с которой я видела его на балконе?

Мне даже представлять это было страшно. Наверное, я бы не пережила предательства. Не смогла бы. Боже, моя бедная Дилара. Ей сейчас так тяжело. Как ей помочь? Что сделать? Может быть, мне самой поговорить с Лехой? Или попросить Диму, когда тот вернется?

— Котик, успокойся, — ласково сказала я подруге. — Да, то, что произошло, ужасно. Но тебе нужно успокоиться, встретиться с Лехой и обсудить. Вдруг…

— Я не могу. Сломалось, — вдруг сказала Дилара.

— Что сломалось? — переспросила я, вновь идя следом за деловитым Лордом. Опять он меня куда-то тащит!

— Внутри что-то сломалось. Любовь сломалась. Осталась только обида и ненависть. Я не могу, меня разрывает просто. Так больно, — заплакала подруга, и я снова попыталась ее утешить, хоть и знала, что мои слова сейчас ничего не значат. Когда больно, они не помогают. Но тем не менее, я продолжала разговаривать с Диларой, стараясь сохранять спокойствие. Если истерить начнем мы обе, это ни к чему хорошему не приведет. Мне нужно привести ее в чувство.

Мы с Лордом обошли двор и направились к подъезду Димы.

— Полина! — вдруг услышала я знакомый женский голос и обернулась. В метрах двадцати от меня стояла Саша, которая только что вышла из такси.

Ее лицо было таким, что я сразу поняла — что-то случилось. В нем было отчаяние. Смутно знакомое. Но что?..

— Дилара, я перезвоню тебе через минуту, — сказала я подруге, отключилась и направилась к Саше, ничего не понимая. Лишь ощущая нарастающую тревогу.

Саша побежала ко мне. Ее волосы были растрепанными, расстегнутая куртка обнажало хрупкое плечо, а в глазах царила паника. Только сейчас я поняла — она приехала в домашних тапочках.

Да что же такое?..

Мы остановились друг напротив друга.

— Что случилось? — спросила я.

— Полина… Дима дома? — спросила она странным голосом. Безжизненным, выцветшим. Таким не сообщают о хороших вестях. Таким говорят о плохом.

По моим рукам побежали мурашки, и в то же время в лицо ударил порыв ветра.

— Нет… Димы нет. Кажется, он уехал к отцу, — честно ответила я. И впервые увидела, как глаза человека стекленеют. Саша смотрела на меня этими странными стеклянными глазами, безвольно опустив руки, и ее губы искривились, словно она хотела зарыдать.