- Какие же они жестокие, - сокрушаюсь я. - Но зачем Крестовскому похищать близнецов?

- Что Авдеев тебе говорил? Не согласишься – заберет детей на перевоспитание. Видимо, для Игоря я и должна была мальчиков привести. А он бы продолжил давить на тебя, - пожимает плечами.

- Это противозаконно!

- Он муж твой, сеструль. И всего лишь вернул бы детей домой, где вы пять лет вместе жили. Тебя бы тем временем по судам бы таскали за поляка. Представляешь, какая неблагонадежная мать? Со стороны Крестовского и Авдеева всего лишь очередной метод давления. Они зациклились на ребенке и делали все, чтобы получить желаемое.

- Кошмар, за что мне все это, - всхлипываю обреченно.

- За грехи наших польских родственников, которые даже из детдома не удосужились нас забрать, - прыскает ядом Мика.

Обхватываю голову руками и нервно меряю шагами пол.

- Нельзя тебе с ними, Мика! Страшные люди, безжалостные!

- Спокойно! – сестра останавливает меня, выставив ладонь. – Придерживаемся плана. Я иду вместо тебя и…

- Нельзя! – хватаю ее за локоть. – Давать просто сбежим сейчас вдвоем? Плевать, что Игорь документы мои забрал. Алекс поможет восстановить. Скажем, что украли! Уйдем, Мика! Заявление поляк отозвал, с остальными проблемами Алекс разберется.

- У тебя есть Врагов, сеструль, а у меня никого, - шумно выдыхает.

- Не говори так. Я у тебя есть!

- Тебе самой помощь нужна, - ухмыляется снисходительно. – Знаешь, это мой шанс отомстить Крестовскому, и я его не упущу! Ни один мужик еще так мною не манипулировал, будто я марионетка! – меняется в лице, становясь по-настоящему опасной. – Отставить панику, сеструль. Мой самолет летит в Австрию!

- Мика! Ты даже не похожа на меня сейчас! Они сразу раскусят, - хныкаю я.

Сестра закатывает глаза, а потом хватает меня за плечи, разворачивая к зеркалу. Становится рядом, делает вдох и… расплывается в нежной улыбке. Черты лица становятся мягче, глаза добрее. И мы становимся почти идентичными. Только у меня нос и глаза красные от слез. А Мика держится, привыкла прятать эмоции.

- Я буду самой невинной из невинных овечек, отправленных на заклание, - взмахивает ресницами. – Сеструль, время – деньги! Я побежала. Все под контролем, не переживай.

Чмокает меня в щеку, но я не выдерживаю и обнимаю ее.

- Я тебя люблю, сестренка, - шепчу сквозь слезы.

- Опять твои телячьи нежности! – фыркает она и отстраняется.

Подхватывает небольшую дорожную сумку, идет к выходу, но замирает на пороге. Оглядывается буквально на секунду.