Я закрыла глаза, чтобы не зареветь. Я хотела этого поцелуя, он был мне нужен. Но прежде, чем его получить, я почувствовала дуновение ветра на своей щеке. Я моргнула, Эммет отпрянул.

– Нет, – сказал он, и этот ответ разорвал мое сердце на куски. Он вырвал свою руку из моей. От меня все ускользает. Все, что мне дорого.

Он сказал лишь одно.

Нет. Одно недвусмысленное слово.

Я позволила ему уйти.

* * *

Я понимала, что из-за этого у меня могут возникнуть неприятности, но мне уже было все равно. Ночь была ясной и тихой, я зашла в здание катка и открыла дверь универсальным ключом. Я села в такси, которое мне вызвала Морган, но, не доезжая до перекрестка Гранвилл-стрит, назвала водителю новый адрес. Мне не хотелось лежать в кровати и рыдать, пока не отключусь.

Нет. Его «нет» отдавалось эхом у меня в голове, и от этого мне было очень больно.

Вскоре я крепко зашнуровала свои старые коньки, которые, по правде говоря, были мне слегка великоваты. На них когда-то катался Эммет. С металлическим треском включился верхний свет. На часах час ночи, и находиться здесь сейчас было полным безумием. Но меня это не остановило. Мне нужно было что-то почувствовать, и единственное место на земле, где мне это удавалось, – тут.

От мороза все мое тело покрылось гусиной кожей, но все равно я тут же немного успокоилась, едва ступила сквозь узкую дверцу на зеркально гладкую поверхность льда. Уже через пару шагов я закрыла глаза.

Я бежала, бежала, бежала, вдыхала ледяной воздух, слушала резкий скрип лезвий. Это был единственный звук в пустом зале. Я не понимала, как такое вообще возможно, но мой мозг вспоминал каждый шаг моей тогдашней произвольной программы, будто и не было всех этих лет без тренировок. Мой разум как будто бы изо всей силы цеплялся за порядок шагов и последовательность действий. Чтобы просто не сгореть.

Поздно. Все уже позади. Эммет меня возненавидел. Моего решения оказалось недостаточно. Все, что делаю, всегда оказывается недостаточным. Я снова вернулась к своему старому тупому паттерну мышления, но мне уже было все равно. Может, все так и есть, и в глубине души все давно об этом знали. Мои родители, я, Эммет.

Я провела по лицу тыльной стороной ладони, чтобы смахнуть дурацкие слезы, которые ледяной воздушный поток катил по моей щеке. Мне нужно ускориться. Для того чтобы выполнить твизлы. Крутиться, пока не затошнит. Нельзя пьяной выходить на лед. Но уже все равно, мне уже, черт возьми, все равно. Больше скорости, моментов остановки сердца, когда я подпрыгиваю и приземляюсь на лезвия. Прыжки – это то, что всегда со мной, я могла повторить их даже во сне. Не останавливайся, беги, тройной аксель…