— Шалава, — снова выкрикнул парень из зала.

На этот раз Ваня вырвался из рук конвоиров и налетел на него головой. В зале суда воцарился полный бардак. Дежурные с трудом оттащили разъяренного быка.

Когда его проводили мимо меня, я вжалась в маму и уткнулась носом в ее плечо.

Но Беляев был на взводе.

— Вася, — его голос пронзил душу, — я виноват перед тобой, слышишь? Виноват! Но я все исправлю! Вася, прости меня! Прости! — на этих словах, два внушительных конвоира усадили Ваню на место и приказали молчать.

Я мысленно скомкала его слова в комок и выбросила в урну.

Замолчи, Беляев. Не смей разговаривать со мной. Твои слова — это ложь, которую ты твердишь во благо себе.

Довольный собой адвокат торжествующе взмахнул руками: воздух рассекли костлявые, хищные пальцы.

— Товарищи, вы прекрасно видите, что молодой человек находиться в состоянии аффекта. Он переживает случившееся ни меньше пострадавшей и пытается взять вину на себя. Это лишний раз свидетельствует о том, что совесть его чиста…

Я едва не вскочила с места, задыхаясь от потрясения. Так, что маме пришлось прижать меня к себе и прошептать: «Тише, тише…».

Да закройте же ему рот! О чем он только говорит? Что в его понятии слово «совесть»? Адвокат готов идти по головам, готов закрыть глаза истинную правду, наплевав на человеческие судьбы. А ему даже не платят за это.

Я уронила голову в ладонь и ждала, когда он перестанет терзать меня словами. Я зареклась, что больше не взгляну на Беляева. Это выше моих сил.

— «Будет больно», — повторила я себе, совершенно убедившись, что этот кошмар не закончиться. — «Но ты терпи, терпи».

Прокурор продолжал задавать вопросы, но Иван отвечал на них слишком туманно. Он будто не старался разогнать от себя дым, который напускал на него обвинитель. Но я знала, что его отрешенность от самого себя, это лишь очередная хитрость, которой он лавирует в личных целях.

После начали выступать друзья Ивана, но я старалась их не слушать. Все их доводы были направлены против меня. Для них, я лишь коварная змея, которая разрушает жизнь их односельчанина. После трагедии с Владиком, они накрепко пришили мне соответствующие бирки:

РАЗВАТНАЯ ДЕВКА.

УБИЙЦА.

ШАЛАВА.