Я. Самый большой засранец в этой части Европы, разрывающийся из-за своей невесты. Я провожу рукой по волосам. – Ты так чертовски красива.

Она откидывает голову назад и смеется, этот звук звучит для моих ушей сладкой мелодией. Я подхожу к ней, хватаюсь за ее левую руку. Я глажу ее помолвочное кольцо в успокаивающем жесте, чтобы напомнить себе, что она моя.

В радости и в горе.

В богатстве и в бедности.

В болезни и в здравии.

С оргазмами во веки веков.

Ладно, последняя часть – это часть нашей личной клятвы. Сантьяго, наверное, вскроет себе вены, если я упомяну что-нибудь, связанное с его сестрой и нашей спальней. Религиозные люди – все застенчивые и дерьмовые.

– Вы и сами неплохо выглядите, мистер Слейд. – Она улыбается мне. Ее незанятая рука поправляет мой галстук, а затем задерживается на моей груди. – Ты даже не смог соблюсти эту традицию, да? Почему я не удивлена?

Я поднимаю ее руку к своим губам и целую кольцо. – Я планирую начать с тобой новые традиции.

– Какие, например?

– Например, эту. – Я притягиваю ее к себе, обхватываю одной рукой ее затылок и притягиваю ее губы к своим.

Я целую ее с каждой унцией любви, которую я чувствую к ней. Это негласное обещание любить ее каждый чертов день до конца нашей жизни. Быть человеком, на которого она может положиться больше всего на свете, независимо от того, насколько тяжелой может быть жизнь. Подарить ей бесконечные годы счастья.

Поцелуй бодрит, зная, что Майя – единственная женщина, которую я хочу. Сегодня. Завтра. Всегда.

Я отстраняюсь слишком быстро, не желая испортить ее макияж.

– Мне нравятся твои традиции. – Ее улыбка вызывает у меня теплое чувство в сердце.

– Ну, у меня есть еще одна.

Она наклоняет голову ко мне, ее любопытные глаза заставляют меня смеяться.

– У меня есть небольшой подарок для будущей миссис Слейд.

Майя приподнимает бровь. – Не думаю, что я когда-нибудь привыкну к этой фамилии.

– У тебя есть десятилетия, чтобы попытаться. – Я улыбаюсь, хватая ее за руку и ведя к кровати.