— Она сказала, что ты не отвечаешь на ее звонки. Это… это тоже влияет на них. Они не хотят, чтобы фамилия упоминалась вместе с чем— то подобным.

— Они забыли, что мы больше не семья?

Она резкими движениями засунула сигарету в пепельницу и взяла еще одну, когда она склонила голову на меня.

— Разве я не мама Эйдена, Адам? Разве это не делает меня твоей семьей навсегда? И ты можешь с ними не разговаривать, но я все равно считаю их своей семьей.

Конечно, она так считала. Она как раз подходила им.

Я сжал кулаки и повернулся лицом к окнам, выходившим на небольшой задний двор.

— Я тоже так думал. Нил думает, что единственная причина, по которой они не упомянули с кем ты на видео, потому что его лицо было отрезано. Судя по кадрам, которые они выкладывают, не похоже, что у них лучший ракурс, и мы можем это использовать. Мы можем опубликовать заявление или попросить Нила взять у нас интервью по этому поводу или кого— то еще, если ты хочешь. Он считает, что лучший способ сделать это — сказать, что это было снято без нашего ведома, и мы ничего об этом не знали.

— Извини? Что ты имеешь в виду без нашего ведома?

— Мы должны сказать, что это видео о нас. Дата совпадает. Единственная причина, по которой все так одержимы этим, в том, что они думают, что я тебе изменяла и что я стала причиной того, что наш брак распался. Если мы скажем им, что это ты, все потеряют интерес. Ты приехал сюда сегодня вечером… — Она показала на улицу с сигаретой между пальцами. — То, что они сделали снимок, когда ты приехал, это поможет. Ведь если бы я изменила тебе, ты бы не приехал.

— Но я здесь не поэтому, не так ли?

Она глубоко затянулась сигаретой и дунула в потолок.

— Нет, это не так. И, как я сказала тебе по телефону, я не хочу делать заявление об Эйдене, но если ты не поможешь мне спасти мою карьеру, я сделаю именно это. После развода это все, что у меня осталось, Адам. Если бы ты не подал заявление на опекунство, возможно, все бы просто заглохло, но все вернулось к лучшему. Я не могу позволить секс— видео все испортить.

Мы смотрели друг на друга в тишине, которая последовала за ее словами.

Я заставил себя улыбнуться и зааплодировал ее выступлению.

— А когда ты бросишь нас под автобус, ты добавишь, что это была твоя идея с самого начала?

Она улыбнулась, напряжение исчезло с ее лица, и она стала мягкой и милой.

— Конечно. Ведь ты не хотел его. Я была той, кто должен был уговорить тебя на это. Ты с этим не поспоришь, не так ли?

— Что случилось, Аделина? Что с тобой случилось? — я уже спрашивал с отвращением.