Было солнечно и очень жарко, ветер совсем утих. Вот бы сойти на берег! Однако каторжники понимали, что это невозможно. В полдень им раздали огромные ломти свежей говядины, горшки с ямсом и бобами вперемешку с рисом и хлеб со странным привкусом – много позднее Ричард узнал, что он испечен из корня растения кассава. Но узники чуть не забыли о еде: лодки то и дело подплывали вплотную к кораблю, и смеющиеся негры принимались десятками швырять на палубу апельсины. Пассажиры корабля наперебой ловили спелые фрукты, на черных лоснящихся лицах негров сверкали белозубые улыбки. Об апельсинах знал не только Ричард, но и несколько других каторжников. Он читал, что богачи иногда строят оранжереи, чтобы выращивать эти экзотические плоды, а однажды кузен Джеймс-аптекарь даже показал ему апельсин. Аптекарь закупал в колониях и лимоны, из кожуры которых он получал эфирное масло. Лимоны портились в пути не так быстро, как апельсины.

Некоторые апельсины достигали в диаметре шести-семи дюймов, их кожура имела яркий, насыщенный цвет – оранжевый или почти красный, как и сочная мякоть. Обнаружив, что несъедобная кожура легко снимается, каторжники и моряки принялись за редкостное лакомство, упиваясь сладким соком. Им досталось и несколько крупных ярко-желтых лимонов, приглушающих приторно-сладкий вкус апельсинов, а также менее сочные лаймы, по вкусу представляющие собой нечто среднее между лимонами и апельсинами. Каторжники без устали жевали фрукты и никак не могли насытиться. Обнаружив среди апельсинов зеленоватый, недозревший плод, Недди Перрот решил за время пребывания в Рио запастись впрок недозрелыми фруктами, его примеру последовали многие. А некоторые подобно Ричарду собирали семечки апельсинов и лимонов.

Каждый день узники получали свежую говядину, какие-нибудь свежие овощи и хлеб из кассавы. Едва морские пехотинцы узнали, что местный ром не отличается приятным вкусом, но стоит не дороже воды, каторжники остались почти без надзора. Два лейтенанта совсем перестали показываться на борту, как и Балмен, который отправился в экспедицию за огромными пестрыми бабочками и крупными, похожими на восковые цветами орхидей. Ко времени прибытия в Рио на борту судна осталось всего две собаки, а остальные, как и предсказывал Донован, стали пищей для акул. Соскучившись по своим любимцам, матросы и пехотинцы часто возвращались на корабль с ручными попугаями самых удивительных расцветок. Кот Родни, его подруга и потомство жили припеваючи: на «Александере» им с избытком хватало и крыс, и мышей.