— Особенно белый медведь. Я сначала подумал, что это йети.

Тут уже я засмеялась.

— У меня нет таланта к рисованию.

— Заметно.

Опять наступила тишина, и я поймала себя на мысли, что неотрывно смотрю на Зака, пытаясь понять выражение его лица.

— Я наговорила ужасных вещей, — призналась я тихо.

Он промолчал.

— Знаю, что не заслуживаю прощения, и не надеюсь вернуть прежние отношения. Я обошлась с тобой ужасно без видимых причин. А ты заслуживаешь лучшего.

— И я говорил такое, от чего мне стыдно, — продолжил Зак. — Я пытался тогда тебе рассказать, еще до того, как ты разозлилась, что у меня была похожая ситуация. Узнав о диагнозе «эпилепсия», я впал в ярость и стал раздражительным. Наговорил гадостей стольким людям, что до сих пор жалею об этом.

— Это не означает, что я поступила правильно, — заметила я. — Я набросилась на твою группу и твое творчество. Что хуже, перешла на личности в ссоре с тобой. Не могу простить себя за это, и не думаю, что ты тоже меня простишь.

Он покачал головой.

— Все это было сказано, чтобы вызвать ответную злость. Мне это знакомо. С Джесси на прошлой неделе то же самое было. До сих пор временами злюсь из-за своего диагноза, срываюсь.

Зак сел возле меня, я уткнулась взглядом в пол.

— Зак, я…

— Моя поддержка и опора все еще со мной, как бы я ни пытался прогнать ее прочь, — сказал Зак. — Поэтому, чтобы избавиться от меня, тебе придется постараться сильнее.

А потом он целовал меня.

По моим щекам катились слезы, я взяла его лицо в ладони:

— Я так виновата…

— Я прощаю тебя.

И он стал меня целовать и целовал все чувственней, когда я прильнула к нему. Я обвила руками его шею, чувствуя, как его ладони скользнули вниз по моей груди.