Фрэнки поморщилась, ожидая, что Крэйг опять примется ругать ее за то, что она сделала. Но он сказал:

– Она тяжелый человек. – И они как будто снова оказались на одной стороне.

– Да, – согласилась Фрэнки, вспомнив враждебность Джулии, ее издевки, то, как она ушла, как только разговор принял неприятный для нее оборот.

Крэйг взял Фрэнки за руку:

– Прости, что набросился на тебя. Ты последний человек, с кем бы я хотел поссориться.

– Аналогично, – ответила она. – Давай пройдем через это вместе. Больше никаких секретов.

– И больше никаких попыток отодвинуть тебя в сторону. – Крэйг сжал ее пальцы. Они снова были равными, были союзниками.

– Договорились, – ответила Фрэнки, сжимая его пальцы в ответ.

Глава тридцатая

Прошло несколько недель, и душные, влажные ночи и грозы июля уступили место солнечному, приятному золотистому августу. После разговора с дочерью Элисон не стала тратить времени даром и принялась за дело. Первое и самое пугающее, что она сделала, – записалась на прием к психотерапевту, которого ей порекомендовала Молли. Она не знала, радоваться или пугаться, когда ей сказали, что появилось свободное место на следующей неделе.

Сев в поезд до Лидса, чтобы попасть на прием, Элисон проделала весь путь до кабинета психотерапевта, располагавшегося над салоном красоты рядом с рынком Киркгейт. Ее провели в светлое, комфортное помещение. Женщина средних лет со спокойным голосом и сочувствующим взглядом представилась как Эмили, а потом просто сказала:

– Итак, Элисон, расскажите мне немного о том, почему вы здесь.

И в следующую минуту Элисон поймала себя на том, что рассказывает всю трагическую историю смерти Рича, ничего не утаивая. Слезы капали у нее с подбородка, когда она снова оживила всю свою сердечную боль. Шок, боль, стыд. Она не смогла попрощаться с мужем, как и не смогла вовремя помочь ему. Элисон ограничила круг общения, выстроила стены вокруг себя из-за чувства вины, из-за страшного ощущения, что она подвела мужа.

– Я никогда по-настоящему не говорила об этом раньше. – У Элисон совершенно сдали нервы, и она разрыдалась. – Потому что я не хотела, чтобы об этом узнала дочь. Он был ее героем. Она была бы так огорчена.

– Вы не обязаны говорить что-то дочери, – сказала Эмили своим спокойным голосом. – Важно, что вы рассказали кому-то, что вы больше не держите все свои чувства под замком. Только это имеет значение.

Элисон слишком сильно плакала, поэтому не смогла ответить, только кивнула. Эмили подала ей коробку с бумажными носовыми платками.

– В этом не было вашей вины, Элисон, – мягко сказала она. – Вы же это знаете, правда? Вы не виноваты и не должны винить себя.