Я сходила навестить Халву. Она все еще жила в доме своего отца, спала все в той же спальне, но было такое ощущение, что душу из нее вынули призраки. В 1992 году, через несколько месяцев после того, как меня отправили из Найроби к Осману Муссе, Халва наконец-то вышла замуж за своего кузена из Йемена. Он был крайне неразвит, не умел читать и писать, но постоянно командовал и ожидал, что она будет его обихаживать. Халва ненавидела своего мужа, но все равно забеременела от него. Когда у нее родилась дочка, она упросила отца позволить ей развестись. Ее отец с неохотой выплатил положенную сумму, и муж Халвы вернулся в Йемен. Теперь она почти никогда не выходила из отцовского дома. Ее дочурке было четыре года, и для Халвы она была единственной радостью в жизни.

На следующий день я пошла посмотреть на новорожденного сына Махада. Мне очень нравилась Шаа, его молодая жена. Она казалось заброшенной: было очевидно, что Махад проводит рядом с ней совсем немного времени. Когда я устроила Махаду допрос, он сказал, что сердит на Шаа за то, что она забеременела. Я спросила, не пользуется ли он случайно противозачаточными средствами, и он ответил, что нет, Шаа должна была рассчитывать безопасные дни. Тут я ничего не смогла с собой поделать: я сказала Махаду, что ему, мужчине, конечно же очень легко винить в своих проблемах женщин. Но когда я заметила, что в ответ он начинает злиться, то стиснула зубы, чтобы избежать еще одного взрыва – время для этого было неподходящее.

Затем я спросила его о деньгах, которые я ему присылала. Махад сказал мне, что он вложил их в бизнес, но был обманут партнером. Сам Махад, как обычно, оказался несчастной жертвой.

Я ходила гулять по городу. От того Найроби, в котором я жила раньше, осталась лишь оболочка. Разрушенные дороги, едва работающие телефоны. Экономика была уничтожена, такой резкий рост бедности за столь короткий период казался невозможным и просто неприличным. Насилие на улицах стало нормой. Разросшиеся в период правления Даниэля арапа Мои воровство и коррупция высасывали из страны все соки. Повсюду царил хаос, и никто вокруг не имел ни малейшей надежды на улучшение жизни. Казалось, что страна зашла в тупик.

В последнюю ночь перед отлетом в Голландию я не могла заснуть. Ранним утром я прислушивалась к рокоту машин, проезжавших неподалеку по дороге, и вдруг поняла, что никогда не буду снова жить здесь. Моя жизнь, какой бы она ни была, будет теперь проходить в Голландии.

По возвращении в Лейден после похорон Хавейи я некоторое время жила на автопилоте. Все мои чувства умерли; я занималась повседневными делами и каким-то образом выполняла все, что было нужно. Постепенно моя жизнь возвращалась в прежние границы. Я пропустила несколько экзаменов и не сдала вовремя несколько докладов, так что заняться мне было чем. Марко был очень добр со мной, это помогло.