Вика раздумывала, медленно поглаживая пальцами тыльную сторону его ладони. Они оба прекрасно «справлялись» с проблемами в своём прошлом самыми простыми действиями. Сбегали.

Поэтому ему так сильно хотелось оставить для себя эту дверь открытой? Но сложно было в этом упрекнуть только Андрея, учитывая, что тем же самым она занималась с момента их первой близости.

— Поможешь мне сменить повязку? — сделала она свой ход по шахматной доске действий, а не разговоров.

— Конечно, — он без промедления поднялся, взял Вику на руки и отнёс в спальню на кровать. Затем сходил за своей походной аптечкой и начал раскладывать бинты и пластырь, достал маленькие тупые ножницы.

Вика сидела, не двигаясь, и наблюдала, как он ловко, будто врач со стажем разрезал бинты на ее руке, обрабатывал порез и заклеивал его широким пластырем. Его слова не шли из головы. Так и будут они на этих качелях мотаться между небом и землёй? Пытаться залечить душевные раны друг друга, постоянно нанося новые? Заклеивать пластырем и думать, что его хватит надолго?

Замкнутый круг.

Когда он закончил с рукой, она откинулась на спину на мягкие подушки и уставилась в потолок.

— Мне надо сходить домой, когда я закончу, — сказал Андрей, разматывая бинт на ноге.

— Хорошо, — спокойно согласилась Вика, хотя ответить хотела бы совсем противоположное.

— Я должен принимать лекарства, — продолжил он объяснять, будто оправдываясь, — и ещё кое-какие дела нужно сделать. Ты не будешь беспокоиться? Из-за двери?

— Живёшь же ты с открытой дверью. Я тоже справлюсь, — она не хотела смотреть на него. Просто чувствовала, как он осторожно наносит мазь на короткий шов на ступне.

— Я для тебя её оставлял, — будто бы между делом сказал Андрей, наматывая новый чистый бинт. Здесь никакого пластыря.

— Не для всех? — она приподняла голову. Он не стал на неё смотреть.

— У Разумова есть ключи, на случай, если понадобится.

— Если понадобится друг или следователь? — ответила Вика и тут же пожалела, поймав его взгляд. — Прости. Кажется, я перехожу границы. Это нервное.

— У тебя теперь тоже есть ключ, — напомнил он, — ты можешь приходить в любой момент, когда захочешь. А сегодня ты можешь постучать в мою стену, и я сам приду к тебе, как только буду нужен. Просто позови, я услышу.

Вика приподнялась на локтях, Андрей собирал разрезанные бинты, аптечка была уже упакована. Сейчас он уйдёт. Она была несправедлива к нему. Ведь именно она настаивала на том, чтобы между ними ничего не было, а теперь ей же это и не нравится. Не нравятся его странные условия и границы свободы вариться в собственном соку.