Я дёрнула плечами, как бы говоря, не знаю.

— Пошли со мной, — он вскочил на ноги и потянул за рукав.

Отчего-то я поверила ему, он не выказывал агрессии по отношении ко мне, а потому, я засеменила за ним босыми ногами. Он привёл меня в сарай, показал рукой на небольшой клочек сухой травы в углу.

— Садись и жди, приду скоро. Есть то хочешь?

За меня ответил мой заурчавший от голода живот, я согласно мотнула головой. Мальчишка пошёл к двери, стал со скрипом её открывать.

— Эльрик, а ты правда вернёшься? — cпросила я ему в спину.

Он повернулся и улыбнулся мне, отчего я часто-часто заморгала, потому, как не видела улыбок уж очень давно. Иль совсем не видела…

Эльрика не было долго, всё это время я сидела, забившись в угол, думала, о том что больше не увижу этого удивительного мальчика. Таким необычным он мне показался.

Не надеясь уже ни на что, я уткнулась лицом в свои коленки, и заскулила.

И вдруг дверь скрипнула, я тут же подняла голову и увидела на пороге улыбающегося мальчика. Он держал в руках крынку, холстину, в которую было что-то завёрнуто. Быстрым шагом, он направился ко мне, я как завороженная смотрела на него.

Подойдя ко мне он поставил передо мной крынку на землю и присел рядом. Холстинку развернул на своих ногах, внутри была толстая лепёшка, два яйца и кусок варёного мяса.

— Ешь давай, чего смотришь на меня?

— А ты? — я безотрывно смотрела на него.

— Я сытый, это всё тебе, только много не ешь, занеможешь.

Онемев от увиденного и услышанного, я взялась за лепёшку и немного отщипнула, понесла в рот. Эльрик сидел и смотрел как ем, а я осмелилась съесть ещё яйцо.

— Пей, — он преподнёс мне крынку и стал поить со своих рук. Молоко, что было внутри, было вкусным, мне казалось, что я никогда такого не пила. Выпив немного, по подбородку потекла тоненькая молочная струйка.

— Потом ещё попьёшь, — он опустил крынку на землю и стал рукой вытирать молоко с моего подбородка.

Я замотала головой, соглашаясь.

— Яся, а сколько годов тебе? — он посмотрел на меня.

Повернув голову я тоже посмотрела на Эльрика, меня Ясей то и не называли, только Яськой. А лет я точно, сколько мне и не знала, помню только мать кричала на меня, пять годов, а ты всё каши немогёшь сварить. И потому я проговорила: