Ее глаза впились в меня. Больше не мягкие. Больше не теплые.

— Но ты не похожа на большинство женщин, — пробормотала она. — Похоже, по воле судьбы или по замыслу, ты единственная, которую может любить мой Кристиан. Я это ясно вижу. И неважно, как сильно ты пытаешься протестовать, ты тоже его любишь.

Удар пришелся прямо мне в грудь, и мне потребовалось всё, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Эта женщина опасна, и я хотела показать, что она меня не пугает. Я сжала бокал с такой силой, что удивилась, как он не разбился в руке.

— Кристиан разумен, когда дело доходит до всего, — продолжила она. — Бессердечный. Беспощадный. Каким и должен быть Дон. Но он неумолим, когда дело касается тебя.

София сделала паузу, позволяя своим словам омыть меня, позволить им выбить меня из колеи, как она и планировала. Потом воспользовалась паузой, чтобы достать сигарету и прикурить. Силовой ход.

— Наступит момент, когда эта жизнь отнимет у тебя что-то, — сказала она, делая долгий вдох. — В этот момент тебе захочется все уничтожить, — она махнула рукой, той, в которой была сигарета, в сторону роскошных садов, людей, пьющих, едящих, украдкой поглядывающих в нашу сторону. — Ты захочешь сжечь все это дотла. И он тоже. — Ее глаза снова метнулись к грилю и низкому раскату мужского смеха.

Это, должно быть, Винсенций, так как я не слышала смеха Кристиана. Никогда.

С другой стороны, он тоже не слышал моего смеха. Казалось, этот брак не будет наполнен радостью. Ну и славно. Это было бы слишком просто и совсем не принесло удовлетворения.

— Твоя любовь ставит под угрозу эту семью, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы защититься. Любой ценой, — София снова обратила на меня свой проницательный взгляд. — Ты, конечно, уже поняла, что это мужской мир, — усмехнулась она. — По крайней мере, на первый взгляд. Умная женщина понимает, что может править с помощью любви. Она может перевернуть всё по своему желанию.

Я отвернулась от Софии, не в силах выдержать ее пристальный взгляд. Вместо этого оглянулась на сад, на своего жениха. И чуть не отшатнулась, когда мои глаза встретились с глазами Кристиана, но смогла взять себя в руки. Он наблюдал за нами с какой-то внутренней напряженностью.

Я не могла расшифровать всё в его взгляде, но, конечно, это была не любовь. Он не способен на это.

— У меня есть любовь моего мужа, — продолжила София. — Я думаю о Кристиане как о сыне, — она потянулась, чтобы сжать мою руку.

Этот жест не должен быть утешительным.

— Я буду думать о тебе как о дочери, — добавила она. — До тех пор пока ты принимаешь во внимание интересы этой семьи. — Ее глаза обратились к Кристиану, все еще наблюдавшему за нами. — И если ты посмеешь замыслить что-то неладное, я стану твоим злейшим врагом. И не успокоюсь, пока ты не умрешь.