Мне на плечи накидывают плед. Оказывается меня трясет от холода. А еще на улице уже начинает темнеть. Ночь подступает. Сколько же мы просидели с Кулагиным в подвале? Пять часов? Восемь?

Игната забирают “к себе” медики. Подлатать. Вик рядом. Я зажмуриваюсь и не вижу, но знаю, что он рядом. Теперь ни на мгновение не отойдет. Даже если долго обяжет – не оставит!

Я чувствую его руку на своем плече и горячие губы, прижимающиеся к виску. Губы, что без остановки шепчут, что все уже закончилось. Все уже хорошо.

Похоже я плачу? Кажется слезы градом и плечи сотрясаются. Молчаливая истерика. Откат. Шок. Я рыдаю и грею ладони о термокружку. Кто-то налил мне чай. Стараюсь не слышать и не обращать внимания, когда начинается самое страшное – штурм.

Визги, крики, стрельба, взрывы, шипение рации, какофония из мужских голосов, позывных, приказов и воя сирен служебных машин… Мы достаточно далеко от особняка. Но все равно эхо не заглушить. Оно гремит на весь лес…

Мамочки.

В какой-то момент, далеко не сразу, но слезы высыхают. Я утыкаюсь лбом Волкову в подбородок и наконец-то выдыхаю:

– Я люблю тебя. Очень-очень сильно люблю! Прости меня, Вик! Прости, пожалуйста! – шепчу, знаю, что он поймет “за что” я извиняюсь. И да, мне абсолютно плевать, если мы в машине не одни. Всех прочих для меня больше не существует.

Руки моего героя сильнее сжимаются у меня на плечах, а его:

– Больше не пугай меня так, конфетка, – обволакивает спокойствием, словно невидимым коконом. Я кладу ладонь на живот. Все.

Все закончилось.

Я выбралась.

Я жива.

Мы все живы.

ЧАСТЬ 4

ЧАСТЬ 4