– Ну да, ну да, сталкер извращенец! – буркнул Вик.

– Ни хера подобного! Камеры были только в гостиной и кухне!

– Ты еще и камер у меня в доме нацеплял?! Тебя прибить сейчас или дождаться конца истории?! – сжала я вилку, грозно махнув в сторону Ларина.

– Бить она умеет, – поддакнул Вик, – на собственном теле испытал. Так что лучше бери разгон и улепетывай, залетный.

– Вы просто Бони и Клайд, честное слово! С вашим взаимопониманием, вам только преступные группировки возглавлять!

Мы втроем переглянулись, разряжая накалившуюся за столиком обстановку дружным хохотом.

– Ладно, мальчики, – делаю я глоток чая, – с Игнатом и его долгом все более-менее понятно, – отставив чашку на блюдце, возвращаюсь к животрепещущей теме разговора. – Он занял деньги, отвечать, как обычно, за него должны были другие и так далее по списку, но вот связи с Ольгой я не улавливаю до сих пор. Где я перешла ей дорогу? Зачем ей было меня… м, убирать?

– Ревность. Я полагаю, – пожимает плечами Леня. – По крайней мере, после показаний Шляпина следователь настаивает на этой версии. Ревность, как мотив к убийству, для нашего мира не открытие.

Мы с Виком переглядываемся. Ревность? Мне, слегка опешившей, не сразу удается сформулировать вопрос. Зато с языка Волкова срывается заковыристый мат и только потом более-менее цензурное:

– Чушь! Какая на хрен ревность?

– Обыкновенная, – и бровью не повел Ларин. – Во все времена из-за нее какие только ужасы люди не вытворяли. Бабы, конечно, вписывались в подобные разборки реже, но и такие случаи на нашей с тобой практике встречались. Ну, встречались же, Волк?

– Бред!

– Кхм, какая ревность, Лень? – прокашлявшись, спрашиваю уже я. – Я видела ее впервые! Мужиков у нее не уводила! Я вообще понятия не имела, что у Вика есть сестра до апреля этого года. Кого нам было делить?

– Ну, давай подумаем – “кого вам было делить”, Нин?

– Некого!

– Да? Давай я помогу, смотри. Во-первых, ты “увела” у нее брата, – кивает в сторону Волкова Ларин, загибая палец. – По молодости, вспомни, настолько было огромно твое влияние на Волка, что он фактически от семьи отрекся на десять лет? И сейчас опять ты возвращаешься – он выбирает тебя. Все просто. Во-вторых, – загибает второй палец, – ты забрала у нее дочь. Не буквально, а фигурально выражаясь. Злость и так копится, а тут еще и Руслана на больную мозоль давит. Приняла и полюбила. Дети, они ведь зачастую не фильтруют, что можно говорить, а что нет. Вполне возможно, что Руся рассказывала Ольге про тебя. Ольгу это, закономерно, бесило. Потому что она далеко, а ты близко. Плюс, – загибает третий палец Ларин, – добавим сюда твою полную финансовую состоятельность и независимость на фоне ее полного провала. По всем фронтам. Включая любовный. Понимаешь? Ревность, граничащая с завистью к твоей жизни, твоему положению, твоему существованию, в принципе. А не ревность к конкретному лицу. Хотя и не без этого.