— Ага, он не дурак. А знаешь народную мудрость? — и, не дожидаясь моего согласия, просветил меня: — Только дураки женятся, умные выходят замуж!

— Ты прав, — рассмеялась я шутке, но разум вопил, что нужно сворачивать со скользкой дорожки, то есть темы. — А что ты хотел?

— Я надеялся, что если ты не занята, конечно, и если у тебя есть немного времени, ты потратишь часть его на меня… — с частично напускной робостью, долей интеллигентности и придыханием сообщил мне Оливер.

— Мне ведь в больницу надо ещё успеть, — я хотела сделать перевязку. Моя рука чесалась до невозможности, так что попасть в больницу надо было в любом случае.

— Хорошо, заскочим и туда, а потом гулять!

— Я даже не знаю…

— Соглашайся, будет весело, — пообещал парень.

— А как же твоя девушка? Да и Шер, думаю, будет против.

— Да, Шер — знатный ревнивец. Но мы же ему не скажем. И, вообще, это же не свидание. Просто два друга решили вместе посидеть, поболтать… И подружке моей не скажем… Кстати, хочу посоветоваться на её счёт.

На мнение Шерхана мне было наплевать с высоты Эйфелевой башни и Останкинской, поставленных друг на друга, но я не могла сказать об этом Оливеру. У нас ведь вроде как конспирация задумана. Я всего лишь хотела убедиться, что он нашу встречу не принимает за нечто большее, а то мало ли что в голове у этих переполненных гормонами взрослеющих парней.

Убедившись, что это не свидание, я дала согласие на встречу, и мы договорились на полтретьего часа дня в сквере именитого прозаика позапрошлого столетия Чехова, чтобы оттуда пойти вместе в больницу. Ему идти со мной было необязательно, но Олли настоял, я не стала возражать.

До этого времени я успела навести дома относительный порядок и ринулась к шкафу переодеваться, когда обнаружила, что в мой шкаф из чемоданов подруги переехал один «замечательный» зверёк по имени Нечего Надеть. Я всё в шкафу перерыла в поисках чего поприличнее, хотя раньше такими вопросами никогда не заморачивалась, а сейчас почему-то мне не нравилось абсолютно ничего из своих вещей. Я без конца примеряла одну вещь за другой, чертыхалась сквозь зубы, вертелась перед зеркалом, в итоге спящая в комнате Соня проснулась и бросила на меня яростный взгляд:

— Сколько можно копошиться? — тихо и в то же время злобно прошипела она.

— Прости, не знаю, что выбрать… — пожала я плечами.

— Если бы у тебя на вешалках была одежда, из неё можно было бы выбирать, — с видом известнейшего дизайнера модной одежды перебив меня, сказала сестрёнка.

— У меня есть одежда. Просто она не подходит.

— Куда не подходит? На свидание? — почти просвистела она.